— Естественно, вы не знаете. Они известны только тем, кто читал оригинал «Principia» Леонардо. Они неизвестны даже Церкви. Будьте так добры, поднимите на палубу мой зеленый морской сундук, большой, с медными запорами. Мы доберемся до Англии, мастер Луччио, и я заплачу вам вдвое.
В глазах Джузеппе таилось нечто, лишившее капитана всех аргументов в споре.
— А кто моряком-то будет? — промямлил он тихо.
Но ученый его расслышал и не замедлил с ответом:
— Я буду.
Триумф с трудом открыл глаза, перекатился на бок и упал с кровати. Голова болела ужасно, а нос онемел. Уже второй раз за последние двенадцать часов он получил удар, который легко смог бы привести в замешательство даже быка, а Руперт еще даже не начал составлять список повреждений остальных частей тела, горевших, пульсирующих или просто ноющих.
Он воспользовался временем, проведенным на полу, дабы исследовать то место, куда попал. Стены с деревянными панелями, гипсовый потолок, кушетка, укрытая некими покрывалами, больше похожими на попоны — причем на поношенные попоны, — тяжелая и запертая дверь, пара окон с решетками.
Триумф с усилием поднялся на ноги, ибо каменный пол был слишком холодным и твердым. Восемьдесят пять процентов его тела дружно проголосовало против вертикального положения, но мурашки и гусиная кожа наложили вето на решение и дали команду ногам.
Руперт, покачиваясь, добрался до окна и выглянул наружу. Судя по всему, стояло раннее утро, но вот какого дня — он затруднялся ответить, и, если честно, ему было наплевать. Внизу располагался тенистый двор, дорожки из темного камня вились среди кустов. Каменные шары красовались по углам низких стен. Посредине стояла статуя Эроса, вытворяющего с самим собой нечто эротическое. По сторонам двора виднелись безликие окна, выглядывающие из невыразительных флигелей. Под окном на дорожке стоял человек. Это был Иствудхо. Он посмотрел наверх, каким-то образом почувствовав на себе чужой взгляд, улыбнулся Руперту, подмигнул узким глазом, изобразил пальцем пистолет и выстрелил из него — бах! — в пленника со смехом, заглушённым стеклом окна.
Триумф отвернулся. Где он? Он чувствовал, что должен бы узнать это место, ведь не раз и не два просыпался в королевских и полукоролевских дворцах, всегда умудряясь понять, где находится. Руперт погрузился в воспоминания. Хэмптон? Пенсхерст? Брэйфилд Уимскотт? Замок Баддлби? Тевингхэм? Рекорд по скорости он поставил в Лакхауз-плейс (четыре минуты семнадцать секунд) после торжеств в честь заключения Сидмутского договора 1999 года, когда увидел крайне примечательный флюгер в виде василиска, храпящий на ветру.
Триумф сел на кушетку и потер лоб.
В замке заскрежетал ключ, и дверь открылась. Человечек мышастой масти, в синих одеждах куриального священника вошел в комнату и внимательно осмотрел Руперта сверху вниз. Тот вернул взгляд столь хладнокровно, как мог.
— Добрый день, сэр. Вас желает видеть кардинал.
Триумф встал на слегка подкашивающиеся ноги. Ричмонд, понял он.
Кардинал Вулли казался темной громадой на фоне стрельчатых окон библиотеки. Книжные полки по обеим сторонам прохода задавай и перспективу, подчеркивая его фигуру. Окно обрамляло ее, а свет отбрасывал длинную тучную тень через всю комнату. Из чувства композиционной драматичности Вулли не мог выбрать лучшего места для встречи гостя. Маленький священник закрыл дверь, и Триумф остался наедине с церковным пастырем.
Последовала мучительно долгая пауза.
— Сэр Руперт? — спросила темная фигура.
— Он самый, — ответил мореход гнусаво, желая куда-нибудь сесть, до того как сдадут ноги.
Опять воцарилась тишина. Казалось, прошла целая эпоха.
К мореходу сам по себе подкатился стул на колесиках.
— Садитесь, пожалуйста, пока вас ноги держат, — сказал кардинал.
— Хорошо, — не стал спорить Триумф.
Стул подвез его ближе к тени Вулли. Та без усилий скользнула к краю стола. Триумфу это совершенно не понравилось. Он очень не любил, когда кто-нибудь играет с Магией только ради эффекта.
— Я тоже, — прокомментировал кардинал.
— Простите? — спросил Руперт, нахмурившись.
— Я тоже не люблю, когда владение Искусством выставляют напоказ, — объяснил Вулли.
Мореход резко вскочил на ноги и воскликнул:
— Проклятие, вы читаете мои мысли! Я не потерплю… Я не потерплю того, что вы залезли…
— Прошу вас, сядьте, сэр Руперт. Я не хотел вас оскорбить, — прервал его Вулли.
Триумф почувствовал, как ему в колени тычется стул, будто радостный дружелюбный пес, и сел.
— Спасибо, — сказал кардинал. — Простые заклинания помогают нам замечать поверхностные мысли людей, сэр Руперт, но проникнуть в их глубинные секреты невозможно. Будьте уверены, я не копаюсь у вас в разуме.
— Хорошо, — твердо ответил Триумф, схватившись за подлокотники и нервно оглядываясь по сторонам.
— Хотя мне этого сильно хотелось бы, — добавил Вулли.
Он подошел ближе, все еще загораживая свет, идущий от окон, и протянул какой-то предмет прямо под нос своему гостю. Рваный кусок пергамента.
— Что это? — спросил Триумф.
— Вы мне и скажите.
Лист заполнил все поле зрения Руперта. Волей-неволей пришлось его рассмотреть. Несмотря на тонкий почерк, создатель манускрипта явно страдал от двойного проклятия — паралича руки и отсутствия качественных перьев. Мореход попытался прочесть текст, но различил всего лишь несколько букв. А потом в виске у него барабаном забилась жилка и нахлынула одуряющая волна тошноты. Триумф поспешно отвернулся, голова закружилась.
Когда он осмелился вновь взглянуть перед собой, кардинал уже свернул пергамент и убрал его подальше в одну из папок на столе.
— Э-э-э… — начал Триумф, но остановился, не зная, что сказать.
Вулли передал ему кубок с водой, и Руперт с благодарностью принял его. Тошнота стала отступать.
— Прошу меня извинить. Надеюсь, теперь вы себя лучше чувствуете? — спросил кардинал.
Триумф кивнул, боясь, что если сейчас откроет рот, то утренние пончики вырвутся на свежий воздух.
— Чувство касательно пончиков скоро пройдет, — заметил кардинал. — Вы сейчас испытываете состояние, известное как «тауматургическая реакция». Оно слегка похоже на аллергию. Говоря проще, это инстинктивное физическое отвращение непосвященных при соприкосновении с чистым Знанием.
— А что это было? — спросил Триумф, наконец отважившись заговорить.
— Страница из «Unaussprechlichen Kulten». [27] Вам не нужно знать, о чем там говорилось. Считайте это испытанием, сэр Руперт. Если бы вы выказали что-либо, помимо подлинного отвращения, я бы тут же понял, что вы занимаетесь черной магией.