Он пристально поглядел на Бесона.
«Ты меня понял?»
«Да, — сказал Бесон и добавил, — мой господин».
«Ты дашь мне бумагу, перо и чернильницу?»
«Да».
«Подойди».
С некоторыми колебаниями Бесон подошел к нему. Запах тюремщика был тошнотворен, но Питер не отстранился. Запах преступления, в котором его обвинили, отбивал все остальные.
«Прошепчи мне на ухо», — тихо сказал он.
Бесон недоуменно моргнул:
«Что, мой господин?»
«Номер».
Немного подумав, Бесон сделал это.
Один из стражников принес Питеру письменные принадлежности, которые тот просил. Поглядев на узника опасливым взглядом уличного, часто пинаемого кота, он поспешил уйти, боясь испытать на себе то, что досталось Бесону.
Питер, сидя у окна, смотрел на зажигающиеся внизу огни города и слушал свист ветра.
«Уважаемый главный судья Пейна», — написал он и остановился.
«Скомкаешь ли ты это письмо, не читая, и швырнешь в огонь? Или прочитаешь и посмеешься над дурачком, который убил отца и теперь осмеливается что-то просить у главного судьи королевства? Или вникнешь в мою просьбу и догадаешься, что я хочу сделать?»
Настроение у Питера было хорошее, и он, подумав, ответил «нет» на все три вопроса. Такой человек, как главный судья, скорее представит себя танцующим в голом виде при луне на площади Иглы, чем допустит мысль об этом. «К тому же я прошу такую малость, — с улыбкой подумал Питер. — Надеюсь, он так и подумает».
Он окунул перо в чернила и начал писать.
Следующим вечером, после того, как пробило девять, дворецкий Андерса Пейны отворил дверь на непривычно поздний стук и недоуменно уставился на стоящего на пороге главного тюремщика. Арлен — так звали дворецкого, — конечно, видел Бесона раньше, но сейчас не узнал его. На лице тюремщика играла красно-желто-фиолетовая радуга. Левый глаз понемногу открылся, но до сих пор походил на щелку. Вечерний гость настолько напоминал уродливого призрака, что Арлен попытался захлопнуть дверь перед самым его носом.
«Подожди, — промычал Бесон. — У меня письмо для твоего хозяина».
Дворецкий снова попробовал захлопнуть дверь. Распухшее лицо незнакомца пугало его. Может, это тролль из северных краев. Говорили, что последний из этого дикого племени умер или был убит еще в незапамятные времена, но кто знает…
«Я от принца Питера, — сказал Бесон. — Если ты не пустишь меня, твой хозяин рассердится».
Арлен задумался. Если этот тип пришел от Питера, он, должно быть, тюремщик. Но…
«Ты не очень-то похож на Бесона», — сказал он.
«Ты тоже не очень-то похож на своего отца, но это не удивительно, потому что я знал твою мать, — тролль оскалился и просунул в щель смятый конверт. — Вот, возьми, я подожду. Можешь закрыть дверь, хоть здесь и чертовски холодно».
Арлена это не интересовало. Он не собирался пускать это чудовище в дом, будь на улице хоть двадцать градусов мороза. Он взял конверт, закрыл дверь, запер ее, потом вернулся и запер на второй оборот.
Пейна сидел у себя в кабинете, смотрел на огонь и думал. Томаса короновали всего полмесяца назад, а главному судье уже было не по себе. Флегг. Всему виной Флегг. Он получил гораздо больше власти, чем при Роланде. Тот был хотя бы мужчиной, хоть и тугодумом; а Томас всего-навсего мальчик, и Пейна боялся, что Флегг скоро начнет править королевством от его имени. Это было плохо для королевства… и еще хуже для Андерса Пейны, который никогда не скрывал своей нелюбви к чародею.
В кабинете, перед очагом, было тепло и уютно, но Пейна все равно чувствовал холод. Холодный ветер, дующий неведомо откуда и грозящий снести все…
Почему, Питер? Почему ты не мог подождать? И почему ты, казавшийся таким прекрасным, как румяное яблоко, оказался гнилым внутри? Почему?
Пейна не знал этого… и не признавался себе в том, что до сих пор сомневается, так ли Питер прогнил.
В дверь постучали.
Пейна вскинул голову и сердито крикнул:
«Входи! И лучше с добрыми вестями!»
Вошел сконфуженный почему-то Арлен с конвертом в руке.
«Ну?». «Мой, господин… там человек… во всяком случае, он похож на человека… лицо у него распухло, будто его сильно избили… и он…»
«Ну и что? Ты же знаешь, я не принимаю так поздно. Скажи ему, пусть катится к черту!»
«Он утверждает, что он Бесон, мой господин, — Арлен еще больше сконфузился. — Принес вот это. Говорит, что это письмо от принца Питера».
Сердце Пейны при этих словах подпрыгнуло, но он лишь грозно поглядел на дворецкого:
«Ну и что же?»
«Я не знаю, мой господин, — Арлен полностью потерял свою обычную выдержку. Раньше Пейна думал, что он сохранил бы ее даже в логове огнедышащего дракона. — Я думал…»
«Так это Бесон, болван?»
Арлен облизал губы — неслыханно!
«Может быть, мой господин… он немного похож, но очень опухший. Я… мне кажется, он напоминает тролля» — выложил он итог своих раздумий, пытаясь скрасить его беспомощной улыбкой.
«Это Бесон, — подумал Пейна. — Это Бесон, и Питер каким-то образом избил его и заставил передать мне письмо. Таких можно заставить только битьем».
Внезапно Пейну охватило странное чувство — его будто завели в темную пещеру и вдруг в темноте блеснул луч света.
«Давай письмо», — приказал он.
Рука Арлена дрожала. Это тоже было что-то новое.
Он позволил дворецкому дойти до двери, как опытный рыболов, приспускающий леску, потом окликнул.
Арлен резко повернулся.
«Никаких троллей нет. Разве мать тебе не говорила?»
«Говорила», — с сомнением подтвердил Арлен.
«Она умная женщина. Впусти старшего тюремщика. Пусть посидит на кухне. Я не желаю его видеть, от него воняет. Но ночь холодная, впусти его погреться», — Пейна заметил, что со дня смерти Роланда все ночи были холодными, как бы возмещая жар, сгубивший старого короля.