Что-то в этой улыбке заставило стражников прекратить шуточки. Скоро они закрыли глазок.
Следующую салфетку принесли в обед.
Потом — на ужин.
Салфетки продолжали приносить три раза в день в течение пяти лет.
Кукольный дом прибыл на тридцатый день правления Томаса Светоносного. В это время у дорог уже появились первые вестники весны — цветы, что у нас зовут васильками. И тогда же Томас подписал указ о введении нового налога на фермеров, который вскоре прозвали Черной Податью. По пивным загуляло новое прозвище короля: Томас Налогоносный. Налог был больше прежнего не на восемь, даже не на восемнадцать, а на восемьдесят процентов. Томас вначале сомневался, но Флегг быстро его уломал.
«Они все равно утаивают большую часть доходов, — говорил он, — а так мы возьмем с них хотя бы малую часть».
Томас, голова которого гудела от выпитого накануне, кивал с выражением лица, которое считал мудрым.
Питер тем временем боялся, что кукольный дом за эти годы мог потеряться. Так едва не случилось. Бен Стаад поручил поиски дома Деннису, и тот после нескольких дней бесплодных поисков обратился к отцу — единственному, кто мог помочь в таком серьезном деле. Только через пять дней Брендон смог отыскать домик в маленькой комнате на девятом ярусе западной башни, под серым от времени покрывалом, изъеденным молью. Дом сохранился в неприкосновенности, и Брендон, Деннис и приставленный к ним Пейной солдат три дня удаляли из него острые предметы. Наконец двое парней с превеликой осторожностью подняли дом по трем сотням ступенек на вершину башни. Бесон шел следом, чертыхаясь и угрожая страшными карами, если они уронят ношу. Пот тек с парней рекой, но они молчали.
Когда домик внесли в камеру Питера, он вскрикнул от неожиданности — не только потому, что почти потерял надежду увидеть его, но и потому, что одним из несших его парней оказался Бен Стаад.
«Тише!» — блеснули глаза Бена.
«Не смотри на меня слишком долго!» — ответил взгляд Питера.
После всех своих советов Пейна изумился бы, увидев здесь Бена. Но он забыл, что вся мудрость стариков бессильна против юного сердца, если оно доброе и храброе. А сердце Бена было именно таким.
Было очень легко поменяться местами с одним из парней, которым велели нести дом. За золотой — Бен отдал бы за это гораздо больше, отдал бы все золото мира, — Деннис все устроил.
«Не говори отцу», — предупредил его Бен.
«А почему? — удивился Деннис. — Я ему почти обо всем говорю… А ты разве нет?»
«Я тоже, — Бен вспомнил, как отец запретил ему упоминать имя Питера. — Раньше. Но с возрастом кое-что изменилось. Как бы там ни было, не говори ему. Он может рассказать Пейне, и я попаду в переплет».
«Ладно», — обещал Деннис, и он сдержал обещание. Деннис очень любил и жалел своего бывшего хозяина, и за несколько дней Бен занял опустевшее место в его сердце.
«Вот и хорошо, — Бен дружески похлопал Денниса по плечу. — Я только погляжу на него, и все».
«Ты был его лучшим другом?»
«Я им и остаюсь».
Деннис изумленно поглядел на него:
«Как ты можешь называть другом того, кто убил родного отца?»
«Я не верю, что он сделал это. А ты?»
Тут пришла очередь удивляться Бену. Деннис внезапно заплакал.
«Сердце говорит мне то же, — выдавал он сквозь слезы. — Но…»
«Так слушай свое сердце, — Бен обнял его. — И успокойся, пока никто не увидел, как ты ревешь».
«Поставьте это в ту комнату», — сказал теперь Питер. Голос его слегка дрожал, но Бесон ничего не заметил: он ругал носильщиков за неуклюжесть. Ставя дом на кровать, второй парень нечаянно уронил свой угол. Внутри что-то звякнуло, и Питер вздрогнул. Бесон разразился новыми проклятиями, но сам улыбался — с тех пор, как эти двое появились тут с этой дрянью, его впервые что-то порадовало.
Парень встал, виновато глядя на Бесона и испуганно — на Питера. Бен еще секунду оставался на коленях. У кровати лежал маленький плетеный коврик, какие у нас кладут перед дверями, и Бен на мгновение коснулся его рукой, поглядев при этом на Питера. Потом он встал.
«Теперь пошли вон! — крикнул Бесон. — Убирайтесь! Катитесь домой и отругайте ваших матерей за то, что они произвели на свет таких неуклюжих выродков!»
Они прошли мимо Питера — парень, уронивший дом, жался к стенке, будто боялся заразиться от Питера, — и Бен еще раз встретился с ним глазами. Питер вздрогнул, увидев в глазах друга любовь и печаль. Они вышли.
«Ну вот, мой принц, — сказал Бесон. — Что тебе еще принести? Кукольные платья? Или шелковые подштанники?»
Питер медленно повернулся и поглядел на него. Через миг Бесон опустил глаза, вспомнив, что Питер еще недавно избил его так, что синяки не сходили неделю.
«Ладно, твое дело, — пробормотал он. — Но теперь мне придется поставить тебе стол. И стул, на котором ты будешь сидеть, когда играешь с ним», — он состроил гримасу.
«И сколько это стоит?»
«Я думаю, три золотых».
«У меня нет денег».
«Зато есть богатые приятели».
«Уже нет, — сказал Питер. — Я просто получил услугу за услугу».
«Тогда сиди на полу, пока не отморозишь задницу, и черт с тобой!» — рявкнул Бесон и быстро вышел. Тоненький ручеек золотых иссяк, и это на неделю привело его в дурное настроение.
Питер подождал, пока закрылись все замки и запоры, и приподнял плетеный коврик. Под ним лежал клочок бумаги не больше почтовой марки с буквами, настолько маленькими, что Бен, должно быть, писал их с помощью увеличительного стекла.
«Питер, уничтожь это, когда прочтешь. Я не верю, что ты это сделал. Деннис тоже. Я люблю тебя, как и раньше. Если тебе что-то понадобиться, обратись ко мне через Пейну. Не сдавайся».
Глаза Питера наполнились слезами благодарности. Я думаю, настоящая дружба всегда стоит благодарности — слишком часто мир похож на суровую пустыню, и похоже на чудо, что в нем все же вырастают цветы.
«Старина Бен! — шептал он снова и снова, не в силах вымолвить что-то еще. Старина Бен!»
Впервые он подумал, что его план при всей безумности имеет шанс на успех. Потом он подумал о записке. Бен рисковал жизнью, когда передавал ее. Он не был принцем и вполне мог быть казнен. Если бы Бесон или его шакалы обнаружили бумажку, они наверняка нашли бы, кто ее подбросил, и путь старины Бена к плахе оказался бы очень коротким.