– Нет, по крайней мере, мне об этом ничего не говорила.
– Я убежден, что не заметила… А у тебя с ней добрые отношения?
– Да, очень. Мы с ней дружим, и вообще…
– Она легкий человек, да?
– Легкий и очень хороший. А что вас с ней связывает?
– Да ничего почти… Когда-то сто лет назад было кое-что… Послушай, мне кажется, ты еще похорошела, от тебя невозможно глаз оторвать… Я знаю, женщинам нельзя задавать такие вопросы, но сколько тебе лет?
– Скоро сорок.
– Никогда в жизни не сказал бы…
– Вы разочарованы?
– Что за ерунда! К сорокам годам женщина становится куда интереснее…
Он протянул ей обе руки.
Она замерла.
– Дай мне свои руки, пожалуйста!
Она, помедлив, вложила свои ладошки в его огромные ладони. Он сжал их.
– Чего мы тут сидим?
С ней произошло что-то странное. Такого никогда не бывало. Ей вдруг почудилось, что этот человек стал неотъемлемой частью не просто ее жизни, нет, он словно бы стал частью ее самой, как будто они сиамские близнецы или существуют вдвоем так тесно, словно у них одна общая кожа, общее тело, что между ними нет никаких преград, и это наполняло ее таким счастьем и весельем, что вдруг захотелось запеть, пуститься в пляс… Он спал на животе, обхватив подушку. Я люблю его… люблю каждый волосок на его теле, каждую морщинку на лице… и если он позовет меня в свою Бразилию, я поеду, брошу все и поеду… Только Мамзика возьму… А не позовет, буду бегать к нему на свидания, пока ему не надоест. И мне совершенно наплевать, что у меня, наверное, помятый вид… И не нужно «держать лицо»… Почему-то я в этом убеждена. А как тут хорошо, какой красивый уютный номер, что значит старое здание, высокие потолки… Интересно, куда выходят окна?
Она встала и как была, нагишом, подошла к окну. На улице все растаяло, с крыши капало… А хорошо сейчас в Бразилии, наверное… Но он же продал свой тамошний дом, хочет зачем-то купить квартиру в Москве… Что значит зачем-то? Чтобы быть поближе ко мне! Он тоже меня любит. Это любовь с первого взгляда. А вдруг он сумасшедший? Ну и пусть, сумасшедший, преступник, авантюрист, какая разница?
– Туська, ты что это голая у окна торчишь? Ты эксгибиционистка?
Она обернулась, посмотрела на него, и ее вдруг охватило сумасшедшее веселье, она сделала какое-то балетное па, потом хлопнула себя по икрам, как в чардаше и пропела:
– На паровозе-возе-возе-возе-возе, я улечу в сияющую даль, жила я раньше в родном колхозе, а нынче прошлого ни чуточки не жаль!
Он едва не свалился с кровати от хохота.
А когда немного успокоился, спросил вдруг:
– Пойдешь за меня замуж?
– Запросто!
– Я серьезно!
– И я. Как тебя зовут все-таки, а, жених?
– Все-таки Кирилл!
– А фамилия?
И тут вдруг зазвонил ее мобильник.
– Плюнь!
– Я только посмотрю кто.
Номер не высвечивался. Ей вдруг захотелось, чтобы это звонила та девка…
– Алло!
– Вы в курсе, что ваш муж уехал в командировку со своей кралей? – произнес незнакомый голос.
– Счастливого пути и скатертью дорожка! – выпалила она и отключила телефон.
Ее вдруг зазнобило, и она прыгнула в постель и прижалась к нему, чтобы согреться.
– Я люблю тебя, как это ни странно, – прошептала она.
Потом они долго обедали в ресторане гостиницы.
– Слушай, а что это за хреновину ты пела про колхоз и паровоз? – смеясь, спросил он.
– Тебе понравилось?
– Ну еще бы! Давно такой прелести не слышал, просто ранней юностью повеяло.
– Слушай, Кирилл, если ты Кирилл, а кто ты по профессии?
– Вообще-то я скульптор, но в последнее время занимаюсь изразцами.
– Изразцами? – удивилась она.
– Да, и это неплохо кормит, куда лучше, чем скульптура, хотя мне грех жаловаться, мои работы неплохо продаются, особенно в Бразилии… Но однажды я увидел в Провансе старую разрушенную ферму с большой усадьбой. Я влюбился в это место, там такая красота… Да и климат куда лучше бразильского. Ферма продавалась буквально за гроши, но дома практически не было, одни руины. Я построил дом, мастерскую. Тебе там понравится. Будем вечерами сидеть у камина и рассказывать друг другу о прошлой жизни. А сейчас я не могу, сейчас я хочу говорить только о настоящем и будущем, то есть о тебе. Потому что не мыслю себе будущего без тебя. Знаешь, я полагал, что подобные истории всего лишь литературное прикрытие основного инстинкта… Конечно, существует влюбленность, но она уж очень недолговечна, существует привязанность, она как раз может быть долговечной, но я всегда спокойно мог обходиться, и подолгу, без любой из моих женщин. А без тебя – не могу. Наверное, я стал старым и сентиментальным.
– А может, это просто та самая недолговечная влюбленность? – лукаво, ни секунды в это не веря, спросила она.
– Да нет, неужто ты сама не понимаешь, разве с тобой не то же самое происходит?
– Я не знаю… Сколько ты пробудешь в Москве?
– Столько, сколько потребуется, чтобы уехать домой в абсолютной уверенности, что ты приедешь ко мне навсегда. У вас с… мужем брак официальный, нужен развод?
– Да.
– Тогда начинай процесс.
– Какой процесс?
– Бракоразводный, какой же еще.
– Никакого процесса не будет. Я просто уйду. И все. Но на это нужно время… Да, и еще… У меня котенок…
– Бери котенка, что за проблема. У меня тоже есть кот. Огромный серый котище, он приблудился ко мне, и мы подружились, его зовут Маркиз. А твоего как?
– Мамзик.
– Мамзик? Ну, это годится, только пока он маленький. А для взрослого кота такое имя даже унизительно. Ну ничего, мы что-нибудь придумаем. Ты говоришь по-французски?
– Немножко. В училище нам преподавали…
– Надо будет заняться. А машину водишь?
– Нет.
– Плохо. Ну ничего, это тоже придется освоить. Без машины там нельзя.
– Я умею шить… – вдруг сказала она. – И готовить…
– Тоже полезно. А ты капусту квасить умеешь?
– Нет.
– А огурцы солить?
– Умею только летом делать малосольные, такие, которые можно есть в тот же день, а на зиму заготавливать не умею. Но я научусь… Я всему научусь… Я собиралась делать абажуры…
Она рассказала ему о своих планах.
– Нет, к чертям абажуры! Главное, ты поговори с мужем, ну и с Ниночкой, конечно.