– Вы сделали все, чтобы завести нас в тупик! Вам, черт возьми, отлично известно, что ей не видать отца как собственных ушей! «Они свое получили – ты получаешь свое», – в бешенстве передразнил Хокстеттер. – Идиот!
Рэйнберд все так же пристально смотрел ему в глаза.
– Лучше вам не повторять это слово, – произнес он совершенно бесстрастно. Хокстеттер вздрогнул... почти незаметно.
– Джентльмены, – вмешался Кэп; голос у него был усталый. – Я бы вас попросил...
Перед ним лежал магнитофон. Они только что прослушали запись сегодняшнего разговора Рэйнберда и Чарли.
– Судя по всему, от доктора Хокстеттера ускользнул один момент: он и его команда наконец-то приступят к делу, – заметил Рэйнберд. – В результате чего их практический опыт обогатится на сто процентов, если я в ладах с арифметикой.
– Вам просто повезло. Непредвиденный случай, – пробурчал Хокстеттер.
– Что же это у всех вас не хватило фантазии подстроить такой случай? – отпарировал Рэйнберд. – Увлеклись, видно, своими крысами.
– Хватит! – не выдержал Кэп. – Мы собрались здесь не для того, чтобы выслушивать взаимные нападки. Перед нами несколько иная задача. – Он повернулся к Хокстеттеру. – Вам представилась возможность сыграть в свою игру, – сказал он. – Должен вам заметить, что вы могли бы высказать больше признательности.
Хокстеттер что-то проворчал в ответ. Кэп повернулся к Рэйнберду:
– Вместе с тем я считаю, что в роли индийских сипаев вы зашли слишком далеко.
– Вы считаете? Значит, вы так и не поняли. – Он переводил взгляд с Кэпа на Хокстеттера и обратно. – По-моему, вы оба проявляете чудовищное непонимание. У вас здесь два детских психиатра, и если это общий уровень, я не завидую детям с нарушенной психикой.
– Критиковать легко, – подал голос Хокстеттер. – В этой...
– Вы просто не понимаете, как она умна, – перебил его Рэйнберд. – Не понимаете, насколько быстро она ориентируется в цепи причин и следствий. Иметь с ней дело – это все равно что пробираться через минное поле. Если бы я не подал ей идею кнута и пряника, она сама бы до нее додумалась. Сделав это первым, я еще больше укрепил ее доверие ко мне... иными словами, превратил минус в плюс.
Хокстеттер открыл было рот. Кэп остановил его движением руки и обратился к Рэйнберду. Он говорил с ним мягким примирительным тоном, какой не приходилось слышать кому-нибудь другому... но ведь это и был не кто-нибудь, а Рэйнберд.
– И все же факт остается фактом – вы несколько ограничили возможности Хокстеттера и его людей. Раньше или позже она сообразит, что ее главна просьба – увидеться с отцом – не будет удовлетворена. Кажется, мы все сошлись на том, что пойти ей в этом навстречу значило бы навсегда потерять ее.
– Бесспорно, – вставил Хокстеттер.
– А если она действительно так умна, – продолжал Кэп, – она выскажет эту невыполнимую просьбу скорее раньше, чем позже.
– Выскажет, – согласился Рэйнберд, – и это будет конец. Увидев, в каком он состоянии, она сразу поймет, что все это время я ее обманывал. И тут же смекнет, что все это время я был у вас за подсадного. Следовательно, весь вопрос в том, как долго вы сможете протянуть.
Рэйнберд подался вперед.
– Учтите два момента. Первый: вам придется примириться с мыслью, что она не будет зажигать для вас костры. Она не автомат, а просто девочка, которая соскучилась по отцу. С ней нельзя, как с лабораторной крысой.
– Мы и без вас... – взорвался было Хокстеттер.
– То-то и оно, что нет, – не дал ему закончить Рэйнберд. – Так вот, это знает любой экспериментатор. Принцип кнута и пряника. Зажигая костры, Чарли будет думать, что она соблазняет вас пряником и что вы – а значит, и она – шаг за шагом приближаетесь к ее отцу. На самом деле все, разумеется, наоборот. В данном случае пряник – ее отец, и соблазнять ее этим пряником будем мы. Если перед носом у мула держать лакомый кусок, он перепашет вам все поле. Ибо мул глуп. Но эта девочка – нет.
Он сверлил глазом то Кэпа, то Хокстеттера.
– Я готов повторять это снова и снова. Что, легко вогнать гвоздь в железное дерево? Та еще работенка, но вы почему-то постоянно об этом забываете. Рано или поздно она вас раскусит и сыграет отбой. Потому что она не мул. И не лабораторная крыса.
«А ты только и ждешь, когда она выйдет из игры, – подумал Кэп с тихой ненавистью. – Ждешь, когда ты сможешь отправить ее на тот свет».
– Итак, это отправная точка, – продолжал Рэйнберд. – Начинайте эксперименты. А дальше думайте, как максимально протянуть их. Закончатс эксперименты – валяйте, систематизируйте. Если соберете достаточно информации, получите вознаграждение в больших купюрах. Съедите свой пряник. И можете снова впрыскивать ваше зелье разным олухам.
– Вы опять за оскорбления? – голос Хокстеттера задрожал.
– При чем тут вы? Это я про олухов.
– И как же, по-вашему, можно протянуть эксперименты?
– Чтобы ее завода хватило на первое время, будете давать ей маленькие поблажки, – ответил Рэйнберд. – Пройтись по лужайке. Или... все девочки любят лошадей. Пять-шесть костров она вам устроит только за то, чтобы прокатиться на лошадке по верховой тропе – понятно, не без помощи грума. Я думаю, этого вполне хватит, чтобы дюжина бумагомарак, вроде Хокстеттера, еще пять лет потом исполняла победный танец. Хокстеттер рывком встал из-за стола:
– С меня хватит!
– Сядьте и помолчите, – одернул его Кэп. Побагровевший Хокстеттер готов был ринуться в бой, но весь его запал улетучился так же быстро, как возник, даже слезы навернулись. Он снова сел.
– Свозите ее в город за покупками, – продолжал Рэйнберд. – В увеселительный парк – покататься на машинках. Скажем, в компании с Джоном, добрым дядей уборщиком.
– Вы всерьез думаете, – подал голос Кэп, – что этими подачками...
– Нет, не думаю. Долго так продолжаться не может. Раньше или позже она опять спросит про отца. Она ведь тоже человек. И у нее есть свои желания. Она с готовностью поедет куда скажете, ибо считает: услуга за услугу. Но в конце концов опять встанет вопрос о любимом папочке. Она не из тех, кого можно купить. Ее голыми руками не возьмешь.
– Итак, приехали, – задумчиво произнес Кэп. – Все выходят из машины. Проект исчерпан. На данном этапе, во всяком случае. – По разным причинам он испытывал огромное облегчение от подобной перспективы.
– Нет, не приехали, – сказал Рэйнберд со своей леденящей улыбкой. – У нас в запасе будет еще одна козырная карта. Один большой пряник, когда уже не останется маленьких. Я не имею в виду Гран-при – ее отца, но кое-что способно заставить ее проехать еще немного.