Он чувствовал ответственность за нее. Но теперь это было чем-то большим, более глубоким чувством, чем забота о человеке, который попал в беду. С того момента, как увидел Люси, он принял ее ситуацию близко к сердцу.
Ханиф спас ей жизнь и теперь хотел… спасти ей жизнь.
— Тебе надо посоветоваться с адвокатом, прежде чем что-либо предпринимать, Люси, — сказал он как можно более деловым тоном, в то же время не выпуская ее из своих рук.
— Никто ничего не может сделать.
— Всегда есть выход, — сказал он, скорее себе, чем ей.
— Я разговаривала со страховыми компаниями, объяснила ситуацию. Документы настоящие. Что сказать? Они сделали все правильно, Хан. Это я должна была читать, что подписываю.
— Ты доверяла ему. А он этим воспользовался. А что насчет залога? Ты ничего об этом не знала? Он обманом заставил тебя подписать бумаги. Я не адвокат, но все это похоже на мошенничество.
— Они объяснили все четко. Это мой дом, а он…
— Твой муж, — закончил Хан за нее. Он хотел и себе напомнить об этом.
— Поэтому он на мне и женился. — Люси проняла дрожь. — Человек должен платить за свои ошибки, Хан.
Ханиф знал, что она права. А некоторые долги не вернуть деньгами.
Люси, вдруг спохватившись, разжала его руки, высвобождаясь из крепких объятий.
— Извини, — сказала она осторожно. — Я не хотела нагружать тебя своими проблемами. — За ее улыбкой скрывалось все то, что она чувствовала: гнев, абсолютная беспомощность, недоверие. — Тебе не стоило настаивать на том, чтобы я оставила одежду себе, тогда не пришлось бы выслушивать все это.
Ему было трудно отпустить ее, труднее, чем он себе это представлял. Не стоило вообще прижимать ее к себе.
— Возьму себе на заметку. — Он запомнит, что несогласие с ее желаниями привело к тому, что она открылась ему. Заставило ее заговорить.
— Так ты отправишь одежду обратно?
— Если ты настаиваешь, — сказал он, вставая для того, чтобы помочь ей подняться. Но она предпочла обойтись своими силами — поднялась, облокотившись на ручку дивана. — Я, конечно же, должен поступать так, как ты скажешь.
— Спасибо.
Хан подал ей костыли и, прежде чем она вышла, сказал:
— Существует только одна маленькая проблема.
Люси внимательно посмотрела на него. Судя по выражению лица, она не ожидала услышать ничего хорошего. И, возможно, была права, но он не мог попросить Захира или его сестру поменять эти вещи на одежду из универмага.
— Если я верну эту одежду, что ты будешь носить?
Ей нечего было ответить.
— Я… — Она посмотрела на него через плечо. — Если ты сможешь поменять ее на что-нибудь, соответствующее моему финансовому состоянию, я буду очень благодарна.
— Конечно, я понимаю. Это тебя задержит здесь. Мне надо будет найти человека, который сделает это для меня. Если сестра Захира с удовольствием гуляла по любимым дизайнерским магазинам, то вряд ли придет в восторг от идеи вернуть все и купить другую одежду в универмаге.
— Я не совсем беспомощна. Отвези меня в Румала, и я сама все куплю.
— Конечно. Как хочешь. Но чтобы поехать, тебе надо что-то надеть. — Ханиф позволил себе окинуть взглядом ее фигуру и заметил, как напряглись ее плечи. — Если, конечно, ты не собираешься устроить столпотворение на улице.
Ей нечего было возразить.
— Это означает, что придется ждать еще день или два, — продолжал он. — Ну, конечно, еще один полет на вертолете. Твоя страховая компания покроет расходы на это, так ведь? Ты же скажешь им? — И не дожидаясь ответа, ведь вопрос был риторическим, заключил: — На это время тебе понадобится что-нибудь из одежды.
В ее взгляде читался протест, но опущенные плечи выдавали поражение.
— У тебя в комнате есть дверь в гардеробную. — Он пытался сохранять спокойствие. — Hyp была ниже тебя и не такая стройная, но я уверен, что ты подберешь себе что-нибудь из ее вещей. Возьми, что нужно.
— Ты ведь не всерьез. — Не в силах больше смотреть через плечо, она аккуратно повернулась на костылях и оказалась лицом к лицу с Ханифом. — Ты ведь просто так говоришь.
Так и было. Он знал, что она не станет надевать платья Hyp — не потому, что брезгует чужой одеждой, ведь она всю жизнь одевалась в магазине благотворительности, а потому, что это лишний раз будет напоминать ему о потере.
Но Ханиф не хотел разуверять ее.
— А если и так, то ты не понимаешь, к чему я клоню.
— Понимаю. Я и так села тебе на шею, и ничего, кроме неприятностей, не доставляю, мне пора взяться за ум. Прилипла как банный лист к заднице.
— Я вижу, ты улавливаешь саму суть. Я бы не стал комментировать фразу насчет твоей м… задницы.
— Ты неправильно понял. Это выражение относится к твоей м… заднице, — засмеялась она, не выдержав комичности ситуации.
— Да… Английский язык не такой уж и простой. Боюсь, я попал впросак.
— Так и есть. — Люси посмеялась, и внезапно ее лицо стало серьезным. — Я вижу, у меня нет выбора.
— Выбор всегда есть, Люси. Но верь мне, то удовольствие, которое ты доставила сегодня малышке, — торжественно сказал он, — вполне покрывает расходы на эту одежду.
Пораженная, Люси разрывалась между гневом и смехом. Она вернулась в свою комнату и села среди кипы блестящих пакетов. Она трогала ткани и не могла поверить, что видела перед собой то, о чем могла только мечтать в подростковом возрасте. Она примерила блузку и расчувствовалась.
— Люси? — голос Амейры вернул ее в реальность.
Девочка стояла в проеме двери, ее лицо выглядело напуганным.
— Привет, дорогая, — сказала Люси, сдерживая набегающие слезы. — Не хочешь помочь мне распаковать это?
Амейре дважды объяснять не надо было, она с большим энтузиазмом стала нырять в коробки и доставать вещи одна красивее другой. Они вдвоем громко восхищались ими, брызгали друг на друга духами и смеялись. И прекрасно обходились без слов.
— Что мне надеть? — спросила Люси, дублируя вопрос жестами. — Что бы ты надела?
Амейра тут же вытащила темно-красную тунику, расшитую бисером, и приложила к себе.
— Хороший выбор! — воскликнула Люси и захлопала в ладоши. Наряд был обворожительным, интересного кроя и довольно-таки экзотическим. Возможно, девочке всего три года, но у нее уже есть вкус. — Ну, ты готова, — засмеялась Люси, глядя, как она, подбирая края туники, пытается изобразить походку модели.
Примерив несколько вариантов, она остановилась на сером платье, вышитом бусинами по горловине и манжетам. Оно был не совсем простым и в то же время не противоречило англосаксонской склонности сливаться с окружающей средой.