Люк втолкнул ее в спальню, и перед ней возникла кровать — огромная, с тончайшим постельным бельем из египетского льна. Она хорошо помнила эту кровать. Еще бы не помнить, когда она оттуда почти не вылезала. Кровать стояла у окна. Кимберли впервые заметила, какой прекрасный вид открывается на бассейн и на море. Раньше она этого не видела, так как, находясь рядом с Люком, была слепа ко всему.
Что ж, теперь этого не произойдет.
На этот раз она собирается насладиться и бассейном, и морем, и другими сюрпризами, которые таит в себе его личный остров. Сердечных ран больше не будет.
Она махнула рукой в сторону кровати:
— Кажется, здесь есть все необходимое. Когда приступаем?
Он бросил на нее внимательный взгляд.
— Сарказм тебе не идет.
— Откуда ты знаешь, что мне идет? Ведь моя личность тебя не интересует, — равнодушно заметила она и, подойдя к кровати, опустила сумку на покрывало. — И разве ты не твердишь без конца, что платишь пять миллионов долларов не за разговоры?
На его лице промелькнуло что-то похожее на удивление, и Кимберли еле удержалась от улыбки. Он явно ожидал, что она будет протестовать, а он по-прежнему будет властвовать над ней. Но она этого не допустит. Вместо того чтобы бороться со стихией, она отдастся на волю волн. Она его удивила? Вот и славно. Уверенным жестом — чего с ней никогда не бывало, когда она находилась в его обществе, — Кимберли расстегнула пуговицы на блузке и направилась в ванную. — Я приму душ и через пять минут буду в постели.
Я замечательно держусь, сказала себе она, снимая одежду и становясь под сильную струю воды. Она закрыла глаза и застонала от удовольствия, когда прохладная вода заструилась по ее разгоряченному телу.
Кимберли стояла под душем, тихонько напевая и радуясь ощущению влаги на коже, а также тому, что наконец-то ситуацией управляет она.
Но ее самодовольство длилось всего… восемь секунд.
— Вот уж не знал, что ты так мило поешь, — раздался низкий мужской голос, и она, ахнув, открыла глаза и смахнула воду с лица.
Почти вплотную к ней стоял обнаженный Люк, без стеснения представ перед ней во всем своем мужском совершенстве.
— Прекрасная мысль — душ вдвоем, meu amorzinho. Я одобряю.
Уверенность в одно мгновение покинула Кимберли. Она-то надеялась, что он будет удивлен, раздражен и растерян, а он выглядит как человек, диктующий свои правила игры. Ей хотелось вжаться в стенку душевой кабинки, но она взяла себя в руки. Не хватало еще выглядеть перепуганной девицей!
— Тебе вовсе ни к чему мыться вместе со мной, — холодно ответила она и отвела глаза от дразнящих черных завитков волос на загорелой, мускулистой груди. Посмотреть ниже она не решалась. — У нас с тобой контракт, от выполнения которого я не собираюсь уклоняться, так что не беспокойся — я не сбегу.
— Разве я выгляжу озабоченным? — Его глаза весело поблескивали. Он протянул руку и отвел мокрые пряди с ее лица. — Зачем мне беспокоиться? Я ведь знаю, что ты не в состоянии сказать мне «нет».
Она стиснула зубы и постаралась не замечать, как от волнения покалывает кожу.
— Для твоего самомнения даже целого острова мало.
Он негромко засмеялся и притянул ее к себе.
— Мне нравится то, что ты притворяешься недотрогой. Тем упоительнее станет окончательная капитуляция. Ты бросаешь мне вызов, а я люблю вызовы.
— Ты просто не можешь слышать слово «нет».
— Наверное, мой английский порой хромает.
— Твой английский достаточно хорош, — пробормотала она. Его бедра касались ее ног, и по низу живота разлилось тепло. — Дело в том, что ты хочешь всегда поступать по-своему.
— Что же здесь плохого? — Он обвил рукой ее тонкую талию. — Особенно если мы оба хотим одного и того же.
От сильного сердцебиения ей было трудно дышать.
Он потянулся к мылу.
— У тебя поразительное тело, — прохрипел он, поворачивая ее спиной к себе и проводя ладонями по спине.
Кимберли не удержалась от стона и зажмурилась. Надо заставить себя думать о чем-нибудь другом! Но мысли занимал только Люк, а когда его руки приблизились к голове, она вздрогнула.
Он намылил ей волосы, осторожно, медленно массируя голову. Она не могла не поддаться наслаждению от этих ласковых прикосновений/Он точно знал, как ее расслабить, чтобы сломить сопротивление!
И как довести до безумства.
Он вымыл ее всю, задерживаясь на некоторых местах, чтобы заставить извиваться от удовольствия. Дрожь охватила все ее тело, и ей отчаянно захотелось касаться его так же, как он касался ее. Кимберли не могла сдержаться и провела рукой по его груди… и ниже, по темной дорожке волос. Но Люк не дал себя ласкать и, поймав ее кисти, обвил руки вокруг своей шеи. Он нагнул голову и вместо крепкого поцелуя лишь легонько лизнул уголки ее рта, провел языком по нижней губе и стал осыпать мелкими поцелуями горло, от чего у нее вырвался сдавленный стон. Тело Кимберли пульсировало и болезненно ныло, но облегчения не наступало, а Люк нарочно лишь увеличивал своими ласками нарастающее возбуждение. Нервы гудели, разум отказал, она вся была во власти чувственности и даже не заметила, как он выключил душ, — завернул ее в мягкое полотенце и поднял на руки. Он снова всем управляет, пронеслось у нее в голове, но сил, чтобы обдумать это и что-то изменить, не было. Она, опьяненная, неподвижно лежала у него на руках.
Он опустил Кимберли на кровать, снял полотенце и лег поверх нее. Она провела руками по гладким мускулам на его спине и задвигалась под ним. Он отстранился, и она недовольно прошептала:
— Почему я тоже не могу тебя потрогать?
— Еще рано… — Он закинул ее руки наверх и назад и опустил голову к ее лицу.
Теперь его поцелуй был таким жарким и крепким, что комната закружилась у нее перед глазами. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Она хотела обнять его за шею и не смогла, так как он привязал ее запястья к изголовью кровати.
— Сейчас ты там, где должна быть, meu amor-zinho, — довольно засмеялся он.
Сквозь туман, в котором она пребывала, просочилась тревога. Кимберли дернулась, но Люк облизал ей сосок, и острые стрелы наслаждения пронзили ее. Она извивалась на постели, тщетно пытаясь произнести хоть слово, потребовать, чтобы Люк ее отвязал. Его язык продолжал мучить ее, и это мучение было сладостным, низ живота горел и готов был разорваться, но Люк не торопился — он медленно и лениво облизал ей сначала одну грудь, потом другую. Ей казалось, что она больше этого не выдержит.
— Люк, пожалуйста, развяжи меня…
Он соскользнул вниз и приподнял голову.
— Не сейчас. Я хочу показать тебе, что чувствует твое тело, когда нет свободы выбора. Не бойся, meu amorzinho. Я хочу наполнить тебя блаженством, и ты больше уже не сможешь этому сопротивляться.