– Машка! Я тут такого мужика подцепила! – старшая сестра едва переводила дыхание от восторга. – У него такая яхта. Абрамович курит в сторонке! Машина – «Бугатти Вейрон»! Бабла – немерено! Так что пусть они заткнут свои съемки себе в…! Я за такие копейки с места не сдвинусь! Потому что мы едем – бли-ин, ты не поверишь – на Мальдивы! Завтра! Вот не зря я с собой загранпаспорт взяла – как чувствовала, а? Представляешь – он мне глобус показал и говорит: крути шарик, выбирай, только чтоб без виз, потому что уже завтра я хочу купаться с тобой в океане. Он имел в виду, в океане любви! Ну, я и выбрала Мальдивы – прикинь, он сразу же купил билеты! Из Стамбула! Через час мы на яхту – и прощай, немытая Россия! Машка, он мне такой брюлик всучил, прямо в первый вечер – ты не поверишь, с грецкий орех! Ну ладно, с фисташку. Розовый! Я такой знаешь, на ком видела? Шмотки, говорит, какие надо, завтра в Стамбуле купим. Ой, Машка, если у меня выгорит… Вау!!!
От полноты чувств Марина взвизгнула… и тут же заговорила совсем другим голосом, глубоким, волнующим:
– Машенька, я его люблю! Впервые в жизни! Ты понимаешь, что это значит? И я готова все бросить ради него – карьеру, Москву, друзей… Погоди минутку… Ах, это ты, дорогой! Прости, я не услышала. Да-да, я иду через минуту, надо же уладить все мелкие дела из прошлой жизни.
– Марина, погоди! А как же сериал? Послезавтра начинаются съемки! Что я им скажу? – испуганно лепетала Маша. – Я же не могу передать твои слова, чтоб они себе заткнули…
– Что ты, Машуня, и не надо! Просто передай, что я расторгаю контракт и что неустойку я оплачу в самые ближайшие дни, пусть назовут сумму. Да, дорогой? Конечно, я сейчас тоже иду.
– Откуда у тебя такие деньги?!
– Уф-ф… Машка, ты дура! – своим обычным голосом произнесла Марина. – Я же не могу при Борисе. Пусть делают что хотят – ждут меня, ищут новую актрису, идут к черту, – он за все заплатит, чтоб ко мне никаких претензий. Ты что, не поняла – я нашла мужчину своей мечты! Он, если захочет, мне потом киностудию купит. Да, и еще вот что: найди там у меня телефон Онисимова – ну режиссер который – и скажи ему… да, скажи так: что и сценарий у него дерьмовый, и режиссер он дерьмовый, и надоел мне хуже горькой редьки! Я сама бы с удовольствием ему это сказала, да ладно уж, в другой раз.
– Хорошо, я скажу… Послушай, Марина, да хоть кто он, этот твой Боря? У него фамилия есть? Может, он жулик? – взывала к разуму старшей сестры Маша.
– Это ты никогда не могла отличить конфетку от дерьма, моя дорогая сестричка, а я могу – уж поверь моему опыту. В общем, чао! Буду звонить! Да, и маме соври что-нибудь. Ну, типа съемки тут у меня, ладно? А я вернусь через десять дней – сама все расскажу. А то иначе пока я вам всем объясняю, что мне можно, а что нельзя, мой Боря с кем-нибудь другим на Мальдивы улетит. Все, чмоки-чмоки, сестричка!
«Переигрывает. Фальшивит. Берет темпом. И не слышит партнера», – привычно оценила Маша. И сообразила, что рассказать сестре о своем знакомстве с Онисимовым она не успела – впрочем, как всегда. Слушать Марина не умела.
Подумав, Маша разыскала визитку и набрала Онисимова. Теперь у нее есть повод позвонить! С замиранием сердца она слушала гудки и совсем уже было приготовилась повесить трубку – как же, будет он отвечать на звонки с незнакомых номеров, – когда наконец услышала его голос.
– Владимир Иванович, я по поводу Марины! – от волнения забыв поздороваться, зачастила Маша. – Она просила сказать, что не сможет у вас сниматься.
– Она назвала причину? Просила мне что-то передать? – сухо осведомился режиссер, и Маша еще больше испугалась этой интонации, почувствовав себя глупой девчонкой, которая лезет во взрослые дела.
– Н-нет… То есть да… Ей очень понравился сценарий, и она мечтала бы с вами и дальше работать. Но, в общем, она уехала с каким-то знакомым… Она его любит.
– Любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмет – к черту пошлет… – задумчиво пробормотал режиссер и неожиданно добавил: – Ну и хорошо. Все, стало быть, по сценарию… А я рад вас слышать, Машенька. Вы что, у Марины за секретаря?
– Нет, просто так получилось, – зачем-то соврала Маша. – Владимир Иванович, а можно у вас совета попросить? Марина просила меня от ее имени отказаться от съемок в сериале, послезавтра они должны начаться. Кому я должна позвонить – помрежу или директору? Или продюсеру? Или вообще лучше не звонить? Я боюсь, они ругаться будут!
– Прелестное дитя, не надо ничего бояться! – насмешливо посоветовал Онисимов. – Давайте так: скажите, куда за вами заехать вечером, и мы все это обсудим не по телефону. Я готов вам помочь по мере сил.
– Ой, спасибо вам огромное! – рассыпалась в благодарностях Маша, которая и в самом деле была на седьмом небе от счастья.
Она положила трубку и принялась вихрем носиться по квартире, как попало распихивая вещи. К черту уборку – надо успеть привести себя в порядок! А что надеть? Если он опять поведет ее в такое место, где она будет стесняться своей одежды? Хотя… Марина же уехала! Так что весь ее гардероб к услугам ее секретаря и домработницы. Маша распахнула створки огромного, во всю стену шкафа и замерла, как художник перед чистым холстом.
Если бы она могла видеть в это время Онисимова, то была бы весьма озадачена: Владимир сидел, задумчиво постукивая телефонной трубкой. Перед ним лежал глянцевый журнал с фотографией Марины Винецкой на обложке. Марина улыбалась призывно и лукаво, а ее бирюзовое платье из тонкой струящейся ткани детально обрисовывало великолепную фигуру, не скрывая ни миллиметра ее достоинств. Вот по этой обложке он и постукивал телефонной трубкой.
– Ай да Борька, ай да сукин сын! Не зря хлеб ест. А она его любит! Скажите, пожалуйста, кто бы мог подумать… Нет, голубушка, ты любишь деньги. Что ж, посмотрим, кто кого переиграет, – пробормотал Онисимов себе под нос и вдруг длинно и замысловато выругался, оттолкнув от себя журнал с улыбающейся Мариной.
– Владимир Иванович, здравствуйте! Так что мне делать? – кинулась к Онисимову Маша, едва он возник на пороге Марининой квартиры (приглашать его к себе в Бибирево Маша постеснялась, да и родители, как назло, вернулись с дачи). – Завтра у Марины начинаются съемки, с восьми утра и на целый день – что я должна им говорить?
– Машенька, не волнуйтесь, дорогая. Во-первых, вам очень идет это платье, оно создает образ – поздравляю вас! – Онисимов отступил на шаг, чтобы лучше рассмотреть Машу. – Просто великолепно! И именно этот цвет, вы абсолютно правы, – к вашим волосам. Если позволите, я бы посоветовал вам собрать волосы в узел, у вас великолепная линия плеч и шея, я это заметил еще вчера. Во-вторых, было бы просто грешно такую красоту прятать от людей. Так что мы сейчас с вами поедем к моим друзьям, я приглашен на день рождения, а вы будете играть роль дамы моего сердца. Вы справитесь?
– Я… да, – закивала Маша, совершенно не уверенная, что справится с такой сложной миссией – играть близкую знакомую знаменитого режиссера в компании его друзей. – Я постараюсь.