Фальшивая барменша выронила чашку из рук. Чашка ударилась о кафельный пол и с жалобным звоном раскололась на куски.

«Что это у меня с нервами? – подумала она, собирая осколки. – Для моей работы выдержка и невозмутимость – самые главные качества... Неужели это возраст сказывается? Нет, я просто утомилась. Вот закончу эту операцию – и в отпуск, на море...»

Наклонившись, она увидела, что бесчувственная барменша начала подавать первые признаки жизни. Еще несколько минут – и она придет в себя...

Она выпрямилась и снова уставилась на Волопасова.

Он дочитал заметку и снова потянулся к кофейной чашке.

Однако на этот раз даже не поднес ее ко рту.

Вместо этого он повернулся к женщине за стойкой и раздраженно проговорил:

– Что вы мне подали?!

– Как что? Кофе по-американски, как вы просили! – отозвалась она, стараясь держать себя в руках.

– Но он же совсем холодный!

«Ты бы еще полчаса подождал!» – подумала «барменша». Вслух же она самым миролюбивым тоном произнесла:

– Если хотите, я вам сварю еще одну чашку...

– Да уж пожалуйста... – сварливо проворчал Волопасов.

– Минуточку...

Она снова повернулась спиной к клиенту, поставила на поддон кофемашины чистую чашку, опасливо взглянула на лежащую у ног официантку.

Светлана пошевелилась и негромко застонала.

– Что там у вас – кошка? – неприязненно осведомился Артемий Васильевич.

– Да, кошечка... – отозвалась «барменша», включая радио, чтобы заглушить стоны официантки.

– Чашка кофею... – очень уместно завыло из динамика.

– Отстань, Мурочка! – громко проговорила женщина. – Я тебя уже кормила!

– Безобразие! – проскрипел Волопасов. – Разве можно держать кошек в учреждениях общественного питания? Животные распространяют всевозможные болезни! Здесь нужно держать комнатные растения, лучше всего – азалии!

– Вот зануда! – прошипела женщина за стойкой и потянулась за синим флакончиком.

В данный момент она испытывала то редкое чувство, которое называется соединением приятного с полезным. Волопасов, ликвидацию которого ей заказали и должны были оплатить, вызывал у киллерши такое раздражение, что она готова была убить его бесплатно.

Она достала флакончик, отвинтила колпачок...

И в это время дверь кофейни широко распахнулась.

– Где этот козел? – проревел возникший на пороге здоровенный тип в блестящем от дождя кожаном плаще.

– В чем дело? – Женщина поспешно спрятала флакончик с ядом и повернулась к вошедшему.

– А тебя, бабка, не спрашивают! – огрызнулся тот, войдя внутрь и развернувшись всем корпусом в сторону Волопасова. – Ты, глист овечий, я тебя щас на бампер намотаю!

– В чем дело, молодой человек? – сухо осведомился Волопасов, приподнимаясь из-за стола.

– Это кто здесь бабка?! – взорвалась фальшивая барменша и с трудом удержалась от того, чтобы вытащить из-под передника пистолет с глушителем. Ее ни разу в жизни так не оскорбляли.

– Это твоя «ауди» перед входом?! – проревел здоровяк, надвигаясь на Артемия Васильевича.

– А в чем дело? – отозвался тот, чувствуя, что присуждение Заржавейскому звания «Бизнесмен года» будет не единственной сегодняшней неприятностью.

– А в том дело, мокрица сортирная, что ты мне выезд на фиг перегородил! Ты своим ржавым немецким ведром мою ласточку, мою «девятку» новенькую, запер!

– Почему это ржавым ведром?! – возмутился Волопасов. – Между прочим, новая «Ауди-А-8», я еще года на ней не езжу!

– Поговори еще у меня! – Громила перегнулся через стол и огромной волосатой лапой схватил Артемия Васильевича за воротник. – А ну, живо отгоняй свою рухлядь с дороги! А ты... – он повернулся к женщине за стойкой, – сиди и не чирикай, если не хочешь, чтобы я твою забегаловку разнес по щепочке!

Он выволок Волопасова на дождь.

Женщина за стойкой сосчитала в уме до десяти, чтобы восстановить душевное спокойствие, ведь без душевного спокойствия в ее работе не обойтись.

* * *

Капитан Гудронов долго стоял возле служебного входа в театр и не решался войти.

«Ну что я ей скажу? – с тоской думал он. – Ну как к ней подойти? Одно дело – если допросить нужно, а другое – если личное...»

Тут он вспомнил, что личного-то к Л. Ирискиной он ничего не чувствует, не то чтобы она ему активно не нравилась – так, ничего особенного. Вот поросенок Наф-Наф с детства был Сене симпатичен. Основательный такой поросенок, хозяйственный, дом построил из камней, волка не испугался, братьев спас. Нет, НафНаф определенно героическая личность.

Капитан так расчувствовался, вспомнив детство золотое, что перенес частичку своей нежности с героического поросенка на актрису. И тут очень кстати в дверях появилась пухленькая девушка в розовой курточке с капюшоном.

Гудронов, изрядно замерзший, искренне ей обрадовался.

– Вы? – удивилась Л. Ирискина. – Что вы тут делаете?

– Вас жду! – честно ответил капитан, он вообще был очень правдивый и бесхитростный человек.

– А зачем? – нахмурилась Людмила. – У вас ко мне еще какие-то вопросы?

– Ну-у... – Гудронов смущенно потоптался на месте и неожиданно ляпнул, справившись с параличом голосовых связок: – Можно попросить у вас автограф?!

– Автограф? – удивленно переспросила Людмила, почему-то почувствовав к этому странному милиционеру неожиданную симпатию. – И ради этого вы два часа ожидали меня на морозе?

Все это было заведомое преувеличение и даже явная неправда, потому что на улице было прохладно, но все же не зима, а осень, середина октября. И с тех пор как Сеня Гудронов влез без спросу на репетицию, он успел еще забежать ненадолго в отделение и пообедать с Ананасовым в «Завтраке на траве».

Совершенно случайно у Людмилы оказалась с собой программка спектакля, где все три поросенка весело улыбались с обложки. На улице писать было неудобно, и Гудронов, расхрабрившись, пригласил Л. Ирискину в небольшую кондитерскую на углу.

Людмила очень любила сладкое. Она прекрасно понимала, что при ее работе эта любовь недопустима, можно даже сказать, преступна, но ничего не могла с собой поделать. И сейчас она не удержалась и выбрала целых два пирожных – корзиночку и яблочный штрудель.

Несгибаемый капитан Семен Гудронов тоже любил сладкое, только тщательно скрывал это от всех, особо опасаясь насмешника Ананасова. Поэтому он, незаметно пересчитав в кармане наличность, решил, что для пользы дела ему тоже необходимо взять два пирожных, и выбрал трубочку с вареной сгущенкой и буше. Официантка принесла еще две большие чашки кофе со сливками и тертым шоколадом.