– Вы из меня, пожалуйста, не делайте этого... барана! – запыхтел Борис Борисович. – Я ничего не путаю! У меня на руках имеется предписание о проверке конкретно вашего магазина... в духе последних указаний... Ольга Николаевна, прошу!
Шустрая брюнетка выхватила у него коричневую папку, ловко расстегнула ее и вытащила на свет божий стопку машинописных листов, украшенных несколькими печатями.
– Позвольте... – проговорила упорная Римма Романовна и попыталась завладеть листками. Однако ловкая брюнетка в руки ей листки не отдала, а позволила только прочесть грозный заголовок и еще одну страницу – там, где было черным по белому напечатано название магазина – «Ломаный грош».
– Видите – среди объектов проверки назван конкретно ваш магазин! – торжествующим голосом заявил Борис Борисович. – Надеюсь, вам все понятно?
– Объясните, – Римма Романовна несколько понизила голос, но не спешила сдавать позиции. – Объясните, с каких пор и по какой причине продовольственные магазины проверяют на предмет этой самой... защиты русского языка? Мы же не образовательное учреждение и не средство массовой информации?
– Что вы такое говорите? – прогрохотал Борис Борисович, еще больше раздувшись. – Да ваш магазин каждый день посещают сотни людей! А если сосчитать все магазины вашей сети – получатся тысячи и даже десятки тысяч! А если взять все продовольственные магазины города – это уже миллионы! А если в масштабах страны... Так что воспитательное значение продовольственного магазина гораздо больше, чем у какой-нибудь школы или газеты! У какого средства массовой информации такая огромная аудитория?
Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжил с еще большим возмущением:
– И что видят конкретно в вашем магазине сотни покупателей? Чему учат их ваши вывески и ценники? Куда ни ткни – одни иностранные слова! Вот, например, у вас на пиджаке табличка – администратор! А у той женщины – и того хуже: кассир-контролер! Это что, по-вашему, патриотично?
– А как же прикажете называть? – опешила Римма Романовна.
– По-русски! – ответил Борис Борисович. – Исключительно по-русски!
– Как же будет администратор по-русски?
– Есть хорошее русское слово – приказчик! Если вы женщина, то будете приказчица!
– Боже мой! – Римма Романовна заметно побледнела. – А как прикажете называть кассира-контролера?
– Слово «касса» в переводе с итальянского значит «ящик», или «коробка», значит, кассира-контролера порусски следует называть «ящичник-проверяльщик» или, еще лучше, «коробейник-проверочник»... коробейник – прекрасное русское слово! Еще Некрасов...
– Дурдом! – ужаснулась видавшая виды «приказчица». – Да я ни за какие деньги не смогу людей найти, которые согласились бы работать «коробейником-проверочником»...
– Вы что, конкретно против этого национального проекта? – с плохо скрытой угрозой проговорил Борис Борисович.
Его подручная брюнетка тут же вытащила большой блокнот и принялась что-то в нем строчить.
– Нет, – испуганно возразила Римма Романовна. – Я, конечно, не против... я просто была не в курсе относительно этого проекта... Девушка, вы что там записываете?
– Я вам не девушка, а Ольга Николаевна, – сквозь зубы произнесла спутница грозного ревизора. – А что я записываю – это вас нисколько не касается!
– Ольга Николаевна, не торопитесь. – «Приказчица» понизила голос и приблизилась к Борису Борисовичу: – Может быть, мы не будем обсуждать такие серьезные вопросы на людях? Может быть, мы пройдем ко мне в кабинет, там будет удобнее?
Римма Романовна привыкла «решать вопросы» с различными контролирующими службами в кабинете, без посторонних глаз. «Цена вопроса» каждый раз была разной, в зависимости от неприятностей, которыми грозила проверка, – от бутылки приличного коньяка до солидной суммы в конверте. Сейчас она лихорадочно прикидывала, сколько заплатить этому новому ревизору. Вопрос был непростой – переплачивать ей не хотелось, за это нагорит от хозяина, а недоплатишь – ревизор останется недоволен и устроит какую-нибудь подлянку...
– Ну вот, опять! – скривился ревизор. – Как вас от этого отучить?!
– Чем вы недовольны? – перепугалась Римма Романовна.
Она решила, что столкнулась с самым страшным явлением природы – ревизором, который не берет взяток.
– Куда вы меня только что пригласили?
– К-куда? В свой к-кабинет!
– Вот опять иностранное слово!
– А как же его называть?
– Столько хороших, патриотичных вариантов: закут, чулан, это... как же... подклеть...
Судя по неуверенности, с которой он произнес последнее слово, ревизор и сам не вполне точно знал, что оно обозначает.
– Боже мой! – Римма Романовна схватилась за сердце. – Это что же – мне теперь придется работать... в чулане?
– Ну, не обязательно в чулане, – смягчился Борис Борисович. – Можете в этом... в загнетке!
– Ну, в загнетке так в загнетке! Спасибо, что не в сортире! – вздохнула Римма Борисовна.
– Не сортир надобно говорить, – снова перебил ее ревизор, – и не туалет, а отхожее место!
– Ладно, пожалуйте в отхожее место... тьфу, прошу в мой загнеток...
– Минуточку! – Борис Борисович коршуном подлетел к доске объявлений и сорвал с нее листок с объявлением о приеме на работу. – Ну вот опять... одни иностранные слова! Менеджер зала, кассир, оператор... слава Богу, хоть одно есть русское слово – уборщица! Скоро и ее в «оператора ручной уборки» переименуют!
Римма Романовна с большим трудом завлекла ревизора и его спутницу в свой кабинет, поставила на стол бутылку французского коньяка, коробку дорогого швейцарского шоколада и предложила:
– Угощайтесь!
– Опять! – вздохнул ревизор, взяв в руку бутылку. – И здесь все иностранное! Ни одной русской буквы...
– Ну что же делать, если товар импортный? – Римма Романовна развела руками. – Мы же не можем заменять этикетки... это дело подсудное!
– Да, действительно... это не ваш недосмотр, это нам предстоит работать с фирмами-поставщиками. А вот за это объявление лично вы понесете ответственность! – И он бросил на стол листок, сорванный с доски объявлений.
– Почему я? – немедленно открестилась Римма Романовна. – Эти объявления вывешивает менеджер департамента кадров центрального офиса...
– Что?! – Борис Борисович подскочил на месте и побагровел. – Да вы вообще ни слова не можете сказать по-русски! Надо же... менеджер кадрового департамента! Да как у вас только язык повернулся! Я такое и выговорить-то не могу!
– Ну как иначе можно сказать? – простонала «приказчица».