После обезьянника Аська устала, и мы решили уходить. Чтобы ребенок испытал все удовольствия, надо было сводить ее еще в кафе, накормить там мороженым, а потом возвращаться домой, чтобы успеть на диснеевские мультфильмы по телевизору.

Мы вышли из зоопарка и пошли в противоположную от метро сторону — там в трех кварталах ходьбы открылось новое кафе «Папирус». Я слышала от приятельницы, что это вполне приличное заведение, куда можно прийти с ребенком и цены не очень высоки.

— Какая красивая дочка, похожа на маму, — услышала я за спиной.

* * *

На такой комплимент никакая женщина не сможет не ответить улыбкой. Я повернулась и увидела Карамазова. Опять мы встретились почти на том же самом месте, очевидно, он живет где‑то рядом.

— Здравствуйте, Николай Петрович!

— Добрый день, милые дамы! Такая большая дочка у такой молоденькой мамы, но сомнений нет, очень, очень похожи.

На самом деле, для такой дочки возраст мой вполне подходящий — Аське шесть, мне двадцать восемь, но старичку в его годы все молодые женщины кажутся девчонками.

— Как же зовут прелестное дитя?

Но Аська почему‑то надулась и не захотела ответить.

— Анастасия, Настя.

— Чудесное имя!

— Мы были в зоопарке, а теперь идем вон в то кафе есть мороженое.

— Прелестное времяпрепровождение, желаю удачи!

— Кланяйтесь Марии Михайловне! — Я тоже решила не ударить в грязь лицом и изъясняться прилично.

— Всенепременнейше!

Карамазов на прощание вежливо приподнял шляпу.

— Ты что, Ася, так некрасиво себя вела?

— Он мне не понравился, — заявила Аська. — Говорит странно.

— Это раньше так выражались, давно.

Кафе нам с дочкой очень понравилось.

Большое полутемное помещение с колоннами, а по углам стояли статуи, стилизованные под футляры для мумий, таких довольно много в Эрмитаже в Египетском отделе. У главной стены напротив входа стояла статуя фараона Тутанхамона, естественно не золотая, но из блестящего металла. Стены были расписаны фресками из жизни Древнего Египта. Там были и египетские ладьи, плывущие среди розовых лотосов, и фараон на троне, и египетские женщины за работой. Аська очень заинтересовалась женскими прическами и спросила, нельзя ли такое сделать и ей. Волосы у нее чудесные, лучше, чем у меня, мы с ней обожаем возиться с ее волосами, но Аська страшно расстроилась, когда я сообщила ей, что египетские женщины брились наголо и носили парики.

— Сплошной обман!

В остальном кафе было самое обычное, цены, правда, довольно высоки, но на такие мелочи я сегодня решила не обращать внимания. Мы набрали у стойки мороженого и разных вкусностей и сели за столик. Народа было порядочно — воскресенье, хорошая погода, место бойкое. К нашему столику подошли две дамы, хотя места были.

— Простите, — обратилась ко мне одна из них вежливо‑холодным тоном, — вы не могли бы передвинуться на одно место? Мне не хотелось бы сидеть в проходе.

Я хотела сказать, что тогда в проходе окажется моя дочь, только с другой стороны, но дама смотрела на меня твердо‑презрительным взглядом, настолько уверенная в своей правоте, что я молча пересела. Перед такими людьми я всегда теряюсь, к тому же не хотелось портить настроение лишними пререканиями.

Я рассеянно пила кофе, а Аська ковырялась в вазочке с мороженым. Я думала о том, что давно уже пора сводить Аську в Эрмитаж, мы не были там почти год, что на будущий год ей в школу, а я так мало с ней занимаюсь, все из‑за работы и выходные заняты детьми. Но если я откажусь сидеть с Галкиными детьми в выходные, то кто же будет забирать Аську из садика? Тряхнув головой, я отогнала от себя грустные мысли. А потом произошло следующее.

Элегантный мужчина в светлом костюме, несший от стойки поднос с чашкой кофе и пирожным, вдруг не то споткнулся, не то оступился, с трудом удержался на ногах. Свой поднос он успел спасти, но свободной рукой ухватился за наш столик и опрокинул Аськину вазочку с мороженым. Кроме того, ребенок испугался.

— Послушайте! — начала было я, но мужчина не дал мне договорить.

Он выглядел таким расстроенным, так извинялся, что я смягчилась.

— Простите меня, я лишил вашу девочку мороженого, но я это исправлю. Какое тебе, деточка? — обратился он к Аське.

Напрасно я уверяла его, что Аське уже мороженого хватит, что она и сидела так долго, потому что уже наелась, мужчина стоял на своем. Я оглянулась на своих соседок по столу, они неодобрительно молчали. Это повлияло на мое согласие, — я разрешила мужчине принести Аське два шарика мороженого — малиновое и персик, мне — еще чашечку кофе. Мужчина принес нам все это, еще раз многословно извинился и ушел.

— Мама, — прошептала Аська, — я больше не хочу.

— Я так и думала, оставь ты эту вазочку в покое. И не вози рукавом по столу, ну вот, все руки липкие. Иди в туалет, умойся как следует, я сейчас допью и приду.

Я допила кофе, сказала соседкам: «Приятного аппетита», на что они ответили гробовым молчанием, и пошла к выходу. Туалет находился рядом с гардеробом, я хотела пойти посмотреть, как там Аська, но машинально нашарила в сумочке номерки и подала их гардеробщику.

— Вы ошиблись, дамочка,. — прошамкал гардеробщик.

— Что? — Я отвела глаза от дверей туалета, что‑то Аськи долго не было.

— Я говорю, ошиблись вы, — гардеробщик повысил голос, — это не те номерки.

— Да в чем дело? — Я ничего не понимала. — Давайте две куртки — мою и детскую.

— Как же я могу вам выдать вещи, когда номерки не те? — втолковывал гардеробщик. — Вот, сами посмотрите — у нас номерки новые, современные, а вы мне подсовываете черт знает что.

И действительно, на вешалке висели новенькие пластмассовые прямоугольнички с выпуклыми четкими цифрами, а у меня в руках были два допотопных стертых металлических диска с дыркой посередине.

— Что за чушь? — Я рассердилась. — Какие вы мне дали, те я и взяла. Откуда у меня могут быть другие номерки, я ведь у вас раздевалась с ребенком, вы что, не помните?

— Ничего не знаю. — У гардеробщика дергался левый глаз, и это было очень неприятно.

Тут я сообразила, что уже давно спорю с гардеробщиком, а Аська все не выходит. Бросив номерки на барьер, я кинулась к туалету. У раковины никого не было.

— Ася! — крикнула я, но никто не отозвался.

Я распахнула двери обеих кабинок, они были пусты.

— Ася! — Я выскочила в холл. — Где ты?

К сердцу поднималась волна черного ужаса.