— По мне, так делайте, что хотите, — отозвалась она.
Сет вышел из дома и пошел по дорожке. Октябрьская ночь была так хороша, что он решил пройтись пешком.
Чем ближе он подходил к бальному залу, тем медленнее становились его шаги. Конечно, думал он, если Люси захочет связать свою судьбу с другим жителем Портера, он не станет вмешиваться, не имеет права.
Сет глубоко вдохнул чистый прохладный воздух. Не стоило ему появляться здесь. Это ничего не изменит. Они женаты, но скоро это закончится. Все равно они не смогут жить вместе. Задумчиво стоя перед дверями здания, краем глаза он заметил какое-то движение. Послышался голос Одри:
— Эй, Сет! Почему ты здесь стоишь? — Она засмеялась. — Вы поссорились с Люси?
Ну вот, этого еще не хватало.
— Нет, мне захотелось подышать свежим воздухом. — Это ведь правда, подумал Сет. Именно поэтому он не взял автомобиль. — Привет, Дюк! — крикнул он мужу Одри.
— Добрый вечер, Сет! Хорошая сегодня погода!
— Прекрасная.
— А мне холодно, — вмешалась Одри, зябко поеживаясь. — Увидимся, Сет.
— Хорошо, увидимся, конечно, — солгал он.
Одри и Дюк скрылись внутри. А Сет все стоял, размышляя о том, какой запутанной стала его жизнь. И ведь во всем он виноват сам. Из-за него ушел из компании Купер. Потом он зачем-то соблазнил принцессу. И вот теперь, если он не вмешается в судьбу Оуэна, у ребенка не будет детства. Раньше надо было думать, одиннадцать месяцев назад. Но тогда им с Люси было не до того.
— Что ты здесь делаешь?
Навстречу Сету по дорожке шла Люси.
Он изобразил полнейшее равнодушие и невозмутимо ответил:
— Я вышел подышать свежим воздухом.
Она засмеялась.
— И поэтому ты пришел сюда?
— Я просто гулял и совершенно случайно забрел сюда. — Помолчав, он решил, что лгать больше не стоит. — Вообще-то я хотел поговорить с тобой, Люси. Извиниться за все.
— Не стоит об этом, Сет…
Не дав ей договорить, он взял ее за руку.
— Люси, я всегда был упрямым и даже грубым. Мой брат Купер подтвердил бы это, если бы он отыскался. Они с Ти когда-то сильно поссорились из-за бывшей невесты Ти, которая изменила ему с Купером. В разгар ссоры я вошел и велел Куперу убираться. Я выгнал его.
— Что?
— Да, я выгнал Купера. И правильно сделал, Купер только мешал нам вести дела своей бесконечной суетой и нервозностью.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Да затем, что в ситуациях, где нужно действовать дипломатично, я теряюсь.
— Удивительно.
— Это правда. Вот почему мне нужно быть предельно осторожным в ситуации, которая сложилась между нами. Я, можно сказать, помог брату. А теперь не хочу испортить жизнь Оуэна. — Чувствуя, что запутался в своих рассуждениях, он искоса взглянул на Люси и добавил: — Я знаю цену ошибкам. Когда-то я очень сильно переживал. Но теперь все утряслось, я успокоился. Только иногда все равно вспоминаю, что несправедливо, как эгоист поступил по отношению к брату.
— Не надо, Сет! Тебе ведь было тогда лет пятнадцать…
— Мне было пятнадцать, когда умерли наши родители, а Купера я выставил, когда мне было двадцать лет. Я сознавал, что делаю. Я хотел, чтобы Купер не вмешивался в дела. С ним всегда было трудно, он постоянно спорил и ни с чем не соглашался. Из-за него компания едва не разорилась. Когда он ушел, дела сразу же поправились. Но ведь все равно так получилось, что я выкинул Купера из дела.
Люси вздохнула и сказала:
— Сет! Я хорошо тебя понимаю. Должно быть, сначала ты действовал из эгоистичных побуждений. Но в двадцать лет люди обычно бывают эгоистами. Кроме того, Купер мог вернуться в любое время. Мне Маделин рассказывала, что Ти даже предлагал Куперу свою долю в компании, но тот отказался. Так что ты ни в чем не виноват.
— Возможно, — согласился Сет. — Я не хочу, чтобы Оуэн остался без отца. — Заметив, как она вздрогнула, он спросил: — Тебе холодно? Вернись в зал.
— Я уже достаточно повеселилась и хочу домой к сыну. — Она помолчала и словно невзначай поинтересовалась: — Ты идешь домой?
— Да, — рассеянно ответил Сет.
— Можно я пойду с тобой?
— Почему нет? — он пожал плечами.
Они вместе пошли по Мейн-стрит.
Уже подходя к дому, Люси с улыбкой сказала:
— Я рада, что именно ты — отец моего ребенка.
— Почему? Ты думаешь, что Ксавье нужен упрямый тиран?
— Там уже имеется такой монарх. Нет, государству нужен король с более широкими взглядами. Американская наследственность здесь очень кстати.
— Должно быть, так, — хмыкнул Сет.
— Кроме того, я верю, что ты по силе характера можешь потягаться с моим отцом.
— А как же! Два упрямца-тирана. Тут недолго и до драки.
— Не такой уж ты тиран, каким себя нарисовал, — улыбнулась Люси. — И твое преимущество в том, что ты смотришь вперед, в то время как отец привык жить прошлым.
— Ты прекрасная собеседница, — смеясь, заметил Сет.
Милдред спускалась по лестнице.
— Что это вы так рано вернулись? Еще и восьми нет.
Должно быть, уложила Оуэна, подумала Люси, увидев, что у Милдред на руках нет ребенка.
— Я лучше побуду дома, — засмеялась Люси и вдруг поняла, что это правда. Она действительно ощущает себя здесь дома. И рядом — любимый мужчина. Вот только как удержать его?
Когда Люси направилась в спальню, Сет последовал за ней.
— Он великолепен! — восторженно прошептала она, глядя на сына.
— Да, красивый ребенок, — вздохнул Сет. — В этом мы с твоим отцом наверняка сойдемся во мнениях.
Шурша юбкой, Люси отошла от колыбельки.
— Надо снять это великолепие. Он промолчал.
— Сет, тебе придется выйти, — засмеялась она.
— Не обязательно.
— Ммм… Ты хочешь увидеть, как я раздеваюсь?
Он тяжело сглотнул.
— Сет, ты что?
Она подошла к нему вплотную. Он провел ладонями по ее плечам, сжал ее пальцы и прильнул к ней в долгом глубоком и жарком поцелуе. Люси с готовностью ответила на его поцелуй. Он заключил ее в объятия и тут же почувствовал, что теряет разум. Его поцелуй стал требовательным и страстным, он обнял ее за талию и прижал к себе.
Не прерывая поцелуя, они постепенно освободились от одежды. И вот, уже обнаженные, оказались в постели.
Он не мог ни о чем больше думать. Время остановилось…
Потом они окончательно насытились страстью. Сет крепко прижал ее к себе. Закинув одну руку за голову, он уставился в потолок. Способность мыслить постепенно возвращалась к нему. Предстояло выдержать борьбу с монархией, чтобы оставить за собой право быть с сыном и с этой женщиной, которая любила его только что с такой безоглядной страстью.