Book.

— Я думаю, нам нужно сразу же приступить к делу, — сказала Антея. — Так как первым должен пойти самый старший, то тебе, Джейн, придется быть последней. Надеюсь, ты хорошо запомнила, как нужно держать амулет, когда мы будем проходить через него?

— Я не хочу быть последней! — заявила Джейн.

— Если боишься, можешь взять корзинку с Псаммиадом, — сказала Антея. — То есть, конечно, — поспешно добавила она, вспомнив о капризном характере Песчаного Эльфа, — если он позволит тебе нести себя.

Псаммиад, однако, отреагировал на это замечание неожиданно дружелюбно.

— Мне, знаете ли, все равно, кто меня понесет, — сказал он. — Лишь бы только меня не роняли. Я абсолютно не переношу, когда меня роняют.

Дрожащими от волнения руками Джейн приняла у Антеи корзинку с Псаммиадом и изо всех сил прижала ее к себе. Затем Антея повесила ей на шею амулет, и все поднялись на ноги. После минутного колебания Джейн отставила от себя амулет на расстояние вытянутой руки, и Сирил торжественно произнес имя силы.

Не успел он договорить, как амулет начал стремительно расти у Джейн в руках и вскоре превратился в огромную красную арку весьма замысловатой формы, за самый краешек которой и держалась теперь Джейн. Внутри арка была на удивление узкой, но искушенный в преодолении заборных щелей Сирил сразу же определил, что сумеет пролезть в нее. По извилистому периметру арки виднелась все та же тусклая листва городских дерев и измятая трава Риджент-парка, на которой какие-то маленькие оборванцы водили английское подобие русского хоровода, но внутри арки ослепительно сияли три цветовые полосы — голубая, желтая и красная, — придавая открывшемуся детям зрелищу сходство с государственным флагом какой-то неведомой державы. Сирил глубоко вздохнул, покрепче уперся ногами в землю (по большей части для того, чтобы остальные не видели, как у него дрожат коленки) и с криком «Вперед!» ринулся сквозь арку. Результатом этого отважного действия явилось его полное исчезновение с парковой лужайки. Антея храбро последовала за ним. Роберт, который по возрасту шел третьим, крепко ухватился за рукав начавшей тихонько повизгивать Джейн и втащил ее вместе с собою в узкий проход. Когда все четверо оказались по ту сторону арки, она с непостижимой быстротой исчезла, а вместе с нею исчез и Риджент-парк, и теперь обо всем происшедшем детям напоминал только принявший обычные размеры амулет, который Джейн все еще крепко сжимала в правой руке. Я уже говорила, что в тот день в Лондоне ослепительно сияло солнце, но если бы вы могли взглянуть на то сверкающее безобразие, посреди которого оказались дети, наше северное светило наверняка показалось бы вам не более чем тусклой свечкой. Немудрено, что первым делом все четверо принялись энергично моргать и тереть глаза руками. Антея при этом еще ухитрилась нашарить амулет и хорошенько запрятать его под отворотом джейнова платья, чтобы он, не дай Бог, не сорвался с бечевки и не затерялся (вместе с детьми!) в прошлом. Вдоволь наморгавшись и чуть ли не до синяков намозолив себе глаза, дети стали с любопытством оглядываться по сторонам.

У них над головами раскинулось поразительной синевы небо — оно сверкало, переливалось и поигрывало яркими бликами, совсем как море под лучами полуденного солнца. Они стояли посреди небольшой поляны, с трех сторон окруженной невысокой густой порослью, в которой преобладали неведомой породы деревья, буйно разросшиеся кусты, а также какие-то переплетенные между собой и на редкость колючие лианы. Обе кромки леса вплотную подходили к полосе угольно-черной грязи, за которой сияла желто-коричневая лента воды. На другом берегу реки не было видно ничего, кроме все той же спекшейся на солнце грязи и темно-зеленой стены джунглей. Если бы не эта явно искусственного происхождения полянка да не ведущая к реке и заканчивающаяся круглым тростниковым ограждением тропинка, детям бы и в голову не пришло предположить, что в таком диком месте могут жить люди.

Четверо наших приятелей нерешительно переглянулись.

— Гм! — сказал наконец Роберт. — По крайней мере, мы, что называется, переменили климат.

Он был прав. В прошлом оказалось гораздо теплее, чем мог бы себе представить даже самый теплолюбивый лондонец.

— Хотел бы я знать, где это мы очутились, — сказал Сирил. — Смотрите-ка, тут и река есть! Наверное, это что-нибудь вроде Амазонки, Тибра или Енисея…

— Это Нил, — прервал его Псаммиад, высовывая из корзинки один глаз.

— Тогда мы в Египте! — заключил Роберт, у которого был высший балл по географии.

— Что-то я не вижу ни одного крокодила, — возразил Роберт, у которого был высший балл по биологии.

На этот раз Псаммиад высунул из корзинки одну из своих волосатых лапок и помахал ею в сторону огромной кучи мусора, безмятежно покоившейся на самой кромке воды.

— А это, по-твоему, что такое? — спросил он. Не успело последнее слово слететь с его губ, как куча мусора ожила, засопела и, подобно куску плохо перемешанного цемента, сорвавшегося с мастерка каменщика, тяжело соскользнула в реку.

— О! — только и могли вымолвить все четверо.

В следующий момент на другом берегу под напором какого-то массивного тела затрещал камыш.

— А вот и речная лошадка! — обрадованно закричал Псаммиад, когда на черной полоске грязи показалась огромная серовато-голубая туша, больше всего на свете напоминавшая чрезмерно откормленного слизняка.

— Это гиппопотам, — пояснил Сирил. — И, скажу вам по правде, он кажется мне гораздо более настоящим, чем тот, что засел в нашем лондонском зоопарке.

— Хорошо еще, что он на другом берегу реки, — сказала испуганная Джейн. — Представляешь, каким настоящим он бы тебе показался, если бы ему вздумалось появиться на нашем берегу?

Словно в ответ на ее слова шуршание и треск камышей вдруг послышались у них за спиной. Это был по-настоящему ужасный момент. Никто не сомневался в том, что это был еще один гиппопотам. Хотя, конечно, это мог быть всего лишь крокодил или лев. На худой конец, это могла оказаться ядовитая змея.

— А ну-ка, Джейн, поскорее доставай амулет! — сказал Роберт дрожащим от храбрости голосом. — Мы должны быть готовы улизнуть отсюда в любую секунду. Готов поклясться, что в этом треклятом месте с нами может случиться все, что угодно!

— Надеюсь, гиппопотам с нами не случится, — сказала готовая разреветься Джейн. — Особенно такой же огромный, как тот, на другом берегу.

Все четверо повернулись, чтобы встретить опасность лицом к лицу.

— Ладно уж, хватит вам дрожать, как четырем маленьким утиным хвостикам! — раздался из корзины почему-то очень довольный голос Псаммиада. — Это не речная лошадка. Это человек.

Как всегда, он оказался прав. На дальнем конце поляны показалась маленькая туземная девочка примерно антеевых лет. У нее были короткие светлые волосы и очень смуглая кожа — однако при первом же взгляде на маленькую дикарку дети догадались, что если бы она жила где-нибудь поблизости от них в Камдентауне, ее кожа была бы такой же светлой как и у них самих. Но, во-первых, она жила не в Камдентауне, а в Египте восьмитысячелетней давности, и, во-вторых, на ней не имелось никакой достойной упоминания одежды, так что четверо светлокожих английских детей, с ног до головы затянутых в платья, шляпки, чулки, носки, башмаки, куртки, воротнички и все такое прочее, поймали себя на том, что невольно завидуют этому безыскусному продукту первобытного мира. У них не было никакого сомнения в том, что ее костюм больше подходит к местным условиям, чем понавешанные на них бельевые кучи.