К тому времени все рассерженные служители обессиленно сидели на ступенях музея, и лишь один добрый джентльмен стоял себе, засунув руки в карманы и всем своим видом давая понять, что ему не впервой наблюдать, как огромные каменные быки и прочие экспонаты вавилонского отдела совершают полет над музейной площадью. Однако, он все-таки послал одного из своих подчиненных закрыть большие железные ворота, отсекающие площадь от всего остального мира.
Какой-то журналист, только что вышедший из музея, остановился около Роберта и спросил:
— Теософские штучки, я полагаю? Наверное, миссис Безан развлекается?
— О да! — отмахнулся от него Роберт.
Журналисту удалось проскользнуть через ворота за секунду до того, как они закрылись. Он тут же устремился на Флит-стрит, и через полчаса на всех перекрестках уже продавался специальный выпуск газеты, на которую он работал. На первой странице выпуска наличествовал набранный самыми крупными буквами заголовок (остается только удивляться, как это все слова умещались в отведенное им количество строк):
МИССИС БЕЗАН И ЕЕ ТЕОСОФСКИЕ ШТУЧКИ
Скандальная демонстрация силы во дворе Британского музея
Приобретя газету, несколько джентльменов из разряда тех, кому вечно нечего делать, взобрались на крыши омнибусов и отправились к музею поглазеть на обещанное им чудо. Но к тому времени, как им удалось туда добраться, на примузейной площади уже ровным счетом ничего не было. А все потому, что увидев закрытые ворота, королева Вавилона вспомнила, что ей говорил Роберт про отрубленные венценосные головы, и быстро сказала:
— Я хочу, чтобы мы оказались у вас дома.
Где они тотчас и оказались.
Псаммиад был просто вне себя от ярости.
— Знаешь, что я тебе скажу? — надсажался он. — Из-за твоей глупости сюда сейчас нагрянут полицейские. В доме будет обыск, и в конце концов они найдут меня! И мне придется провести остаток жизни в каком-нибудь забранном золотыми решетками вестминстерском кабинете, без сна и отдыха выполняя желания ваших идиотских политиков! Разве нельзя было оставить все эти вещи на своих местах?
— Ну и темперамент у тебя, мой милый! — ледяным тоном сказала королева. — Хорошо, я хочу, чтобы все вещи вернулись на свои места. Теперь, надеюсь, твоя душенька довольна?
Псаммиад раздулся. Псаммиад сдулся. Псаммиад заговорил очень сердитым голосом:
— К сожалению, я не могу отказать тебе насчет желаний, но учти, что я умею (и люблю) кусаться. И если эти глупости будут продолжаться, я тебя непременно укушу. Запомни же это хорошенько!
— Пожалуйста, не злись! — прошептала Антея, склоняясь к мохнатому псаммиадову уху. — Нам тоже от нее одни неприятности. Но мы все равно тебя любим. И мы очень надеемся, что она скоро захочет домой.
— Только не она! — сказал, немного смягчившись, Псаммиад.
— Вы обещали показать мне центр вашего омерзительного города, — сказала между тем королева.
Дети беспомощно переглянулись между собой.
— Если бы у нас были хоть какие-нибудь деньги, — сказал Сирил, — мы могли бы провезти ее по центру в кэбе. Тогда она не так бы бросалась в глаза народу. Но у нас нет денег.
— Продайте это, — сказала королева, снимая с пальца огромный перстень, — и у вас будет много денег.
— Ага! — с горечью произнес Сирил. — Первый же лавочник, к которому мы с ним сунемся, решит, что мы его украли, и нас посадят в тюрьму.
— Сдается мне, что когда дело касается вас, все дороги начинают вести в тюрьму, — язвительно заметила королева.
— Ученый джентльмен! — вдруг вспомнила Антея и, выхватив у Сирила перстень, бросилась вверх по лестнице.
— Послушайте! — сказала она ученому джентльмену. — Хотите, я вам продам это кольцо за один фунт стерлингов?
— О! — только и мог вымолвить тот, получше рассмотрев драгоценную вещь.
— Честное слово, это колечко не краденое, — убеждала его Антея. — Мне поручили его продать.
— Знаешь что? — сказал ученый джентльмен. — Один фунт стерлингов, если уж на то пошло, я тебе дам взаймы. И я с удовольствием обещаю тебе самым тщательным образом заботиться о твоем замечательном перстне. Кстати, кто тебе его дал?
— Между собой мы называем ее королевой Вавилона, — осторожно ответила Антея.
— Опять ваши игры? — с надеждой спросил ученый джентльмен.
— Хороши игры! — сказала Антея. — Я не знаю, что она со мной сделает, если я не достану ей денег на кэб!
— Иногда мне приходит в голову, что я сошел с ума, — медленно произнес ученый джентльмен. — Или же…
— Или же, что сошла с ума я, — закончила за него Антея. — Прошу вас, не беспокойтесь! И вы, и я, и даже она — все мы находимся в здравом рассудке.
— Так это ваша неведомая подруга сказала вам, что она — королева Вавилона? — смущенно ерзая на стуле, спросил ученый джентльмен.
— Ага, — беззаботно ответила Антея.
— Похоже, что передача мыслей возможна на гораздо более дальние расстояния, чем я предполагал, — задумчиво произнес ученый джентльмен. — Значит, теперь я подсознательно влияю еще и на мозг вашей подруги. Вот уж не думал, что мои скромные изыскания по истории Вавилонского царства принесут такие неожиданные плоды! Ужасно! Как сказал великий Шекспир, «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам…»
— Что правда, то правда, — сказала подпрыгивающая от нетерпения Антея. — Однако как раз в данный момент меня интересует лишь одно — фунт стерлингов, который вы мне обещали.
— Ох уж мне эта телепатия! — печально произнес ученый джентльмен. — Это несомненно вавилонский перстень — а, может быть, это мне только кажется? Может быть, я загипнотизировал самого себя? Нет, как только я закончу с корректурой моей книги, я немедленно отправлюсь к врачу.
— Правильно! — воскликнула Антея. — И огромное вам спасибо!
С блестящим новеньким совереном в руке она стремительно сбежала по лестнице и присоединилась к остальным. А через несколько минут королева Вавилона уже сидела у окна четырехколесного кэба и критическим оком взирала на чудеса величайшей столицы мира. Букингемский дворец показался ей скучным и малопривлекательным. Примерно такое же впечатление осталось у нее от Вестминстерского аббатства и здания Парламента. Но ей понравился Тауэр, а Темза с ее пристанями и кораблями вызвала у нее неподдельные удивление и восторг.
— Однако вы очень плохо содержите своих рабов, — заметила она, когда колеса кэба загрохотали по булыжнику Майл-Энд-Роуд. — Посмотрите, какими они выглядят голодными и запущенными!
— Никакие они не рабы! — возмущенно сказала Джейн. — Просто они здесь работают.
— Идиоту понятно, что рабы работают, воины воюют, правители правят, а пьяницы пьют! — парировала королева. — И, пожалуйста, не надо меня учить! Неужели вы думаете, что я не могу отличить раба от всех остальных людей? Но почему все-таки хозяева ваших рабов не смотрят за тем, чтобы их собственность выглядела поприличнее? Почему они их так плохо кормят и одевают? А ну-ка, ответьте мне в трех словах!