Он хотел добыть совиное яйцо. Яйца в гнезде не оказалось, зато ковёр, пока он сумел выдернуть руку из гнезда, успел опуститься аж футов на восемь.
– Прыгай же, болван! – крикнул ему обеспокоенный Сирил.
Легко ему было говорить! Роберту надо было как-то повернуться и изготовиться к прыжку. На это ушло время. Но ковёр за это время уже успел бог знает как низко опуститься! Положение становилось отчаянным. У Роберта мелькнула мысль, что ковёр принесёт им столько же мороки и всяческих неприятностей, сколько прошлым летом они натерпелись от Саммиэда. А что до остальных, можете себе представить их ужас в то время, как ковёр довольно быстро и безостановочно опускался всё ниже, ниже и ниже.
Но Роберту было не до их переживаний, у него и своих хватало.
Как только ковёр коснулся земли в основании башни, куда они провалились, он тут же утратил «деревянность» плота и расстелился по валявшимся там камням и земляным кочкам, как самый обыкновенный коврик. При этом он стал уменьшаться в размерах и сжимался до тех пор, пока не сделался таким, каким он был, лёжа на полу в детской. Между ковром и стенами башни оказались довольно широкие полоски земли. Ребята соскочили с ковра на землю и, стоя возле него, с тоской устремили свои взоры вверх, пытаясь понять, что там происходит с Робертом. Но ничего не смогли разглядеть.
– Зря мы всё это затеяли, – вздохнула Джейн. – Хотелось бы, чтобы мы остались дома.
– Тебе вечно чего-нибудь хочется, – буркнул Сирил. – А я, например, хочу, чтобы ковёр поднялся и помог бы Роберту спуститься к нам.
Ковёр дрогнул, точно проснулся, вновь сделался твёрдым и полетел наверх между четырьмя стенами башни.
Ребята задрали головы, чуть не свернули себе шеи, следя за его полётом. А ковёр поднимался и поднимался к вершине башни.
Затем он на мгновение завис у них над головами, и тут же стал стремительно спускаться, шлёпнулся на неровный земляной пол башни и на этот же пол вывалил Роберта.
– Слава богу! – воскликнул Роберт. – Я же просто висел на волоске! Послушайте, с меня хватит. Давайте все пожелаем побыстрей оказаться дома рядом с бараниной и сладким пирогом. А попутешествуем как-нибудь в другой раз.
– Точно! – поддержали его все остальные.
Они поместились на ковре, и каждый произнёс:
– Я хочу оказаться дома.
Но, увы! Ковёр даже не шелохнулся. Что касается Феникса, то он так и продолжал спать посредине ковра.
Антея попробовала осторожненько его разбудить.
– Послушай, – сказала она.
– Я слушаю, – отозвался Феникс.
– Мы пожелали вернуться домой, – пожаловалась Джейн, – но, как видишь, застряли здесь – и ни с места.
– М-да, – отозвался Феникс. – Вижу. Похоже, что застряли.
– Но мы же высказали желание, – подчеркнул Сирил.
– А ковёр ни на дюйм не сдвинулся, – прибавил Роберт.
– Да, – подтвердил Феникс. – Не сдвинулся.
– Но мы думали, что это волшебный ковёр, который исполняет желания!
– Правильно, – подтвердил Феникс.
– Тогда почему… – воскликнули дети разом.
Но Феникс их перебил:
– Но я же говорил вам! А вы не слушали. Вы предпочитаете мелодию собственных голосов. Ясно, что для каждого собственный голос…
– Что ты говорил? – не дал ему закончить фразу Сирил.
– Я предупреждал, что ковёр может исполнять только три желания в день, а вы как раз все три уже успели высказать.
Воцарилось глубокое молчание.
– А как же нам теперь попасть домой? – наконец проговорил Сирил.
– Не имею ни малейшего представления, – отозвался Феникс. – Не добыть ли мне вам какой-нибудь еды? – прибавил он участливо.
– А как же деньги? – спросила Антея. – Не понесёшь же ты их в клюве!
– Не надо никаких денег. Птицы могут брать всё бесплатно. Это не считается воровством. Если, конечно, ты не сорока и не крадёшь серебряных ложек.
– Да-да, – сказал Роберт, – пусть Феникс достанет нам («Любезно достанет», – поправила Антея), любезно достанет нам еды, а мы пока посидим, подумаем.
Не успел Феникс перелететь через бескрышную верхушку башни, как Джейн сказала испуганным голосом:
– А вдруг он не вернётся?
Об этом было даже страшно подумать! Но Антея тут же отозвалась:
– Ну, конечно же, он вернётся. Феникс очень обязательная птица.
На дне башни было мрачно и сыро. Как ни удивительно, у неё не было двери, а окна были так высоко, что до них не добрался бы даже опытный альпинист.
У всех разболелись шеи, потому что они то и дело запрокидывали головы, глядя на лоскуток неба, который виднелся далеко вверху, и ожидая, что там появится Феникс.
И он, наконец, появился. Показалось, что он очень сильно увеличился в размерах. Выяснилось, что в одной лапе у него была большая корзина с жареными каштанами, в другой – целый батон хлеба, а в клюве был зажат черенок огромной груши, которая оказалась такой сочной, что вполне заменила бутылку лимонада.
Насытившись, все стали обсуждать, как им вернуться домой. Но никому ничего путного не приходило в голову.
– Нам отсюда не выбраться, – сказал Роберт. – Придётся время от времени орать изо всех сил, может, люди услышат, принесут верёвки и лестницы и спасут нас, как спасают тех, кто проваливается в глубокие шахты. А потом спасатели, поняв, что мы потерпели крушение, скинутся нам на обратную дорогу.
– Возможно, – согласился Сирил. – Только в этом случае мы не попадём домой раньше родителей, и тогда папа отберёт у нас ковёр, скажет, что он представляет опасность.
– Зря мы всё это затеяли, – снова прохныкала Джейн.
– Заткнись, – сказали разом Роберт и Сирил.
А Антея тихонечко разбудила снова было прикорнувшего Феникса.
– Послушай, – сказала она. – Я думаю, ты смог бы нам помочь. Я так хочу, чтобы ты нам помог!
– Что ж, помогу чем смогу, – согласился Феникс. – Так чего же вы хотите сейчас?
– Что ты спрашиваешь? Мы хотим домой.
– Ага, – сказал Феникс. – Домой. Поясните, что значит «домой»?
– Ну, в то место, где мы живём. Где мы, ты в том числе, спали прошлой ночью, где находится тот огонь, который помог тебе вылупиться из яйца.
– А, вот оно что, – сказал Феникс. – Что ж, я постараюсь. – Он перепорхнул на ковёр и несколько минут бродил по нему в глубокой задумчивости. Затем гордо вскинул голову.
– Я почти уверен, что смогу вам помочь, – проговорил он. – Надеюсь, что я не ошибаюсь. Вы ничего не имеете против, если я вас покину на часок-другой?
И не дожидаясь ответа, он взмыл сквозь тоскливый сумрак башни к свету и солнцу.