В ответ полицейский заверил собравшихся, что ему лучше знать, когда и кому бросаться на помощь, и пока он в самых цветистых выражениях излагал это, Феникс, до этого смирно сидевший в кухонном шкафу между соусницей и блюдом для заливной рыбы, вдруг встрепенулся, на цыпочках (или их птичьих эквивалентах) пересек комнату и никем не замеченный выскользнул за дверь.
— О, не будьте таким ужасным занудой! — сказала Антея, стараясь придать своим словам как можно больше убедительности. — Мы просто обожаем кошек — да и как не обожать этих миленьких пушистеньких крошек? Да за все сокровища мира мы не смогли бы сделать им что-нибудь плохое. Правда ведь, Киска?
Джейн с готовностью подтвердила: «Конечно же, нет!» Однако, как девочки не старались, им не удалось переубедить упрямого чурбана в полицейской форме.
— А теперь вот что, — сказал он. — Можете тут лопотать себе, пока язык не отвалится, а я пойду и посмотрю, что у вас творится в той комнате, и если…
Его последние слова потонули в новом взрыве мяуканья и писка. Как только установилась относительная тишина, четверо детей принялись в один голос объяснять ему, почему нельзя ходить в детскую. Но несмотря на то, что кошки с крысами слегка утихомирились, они все же вопили достаточно громко для того, чтобы полицейский не понял ни слова из обрушившейся на него мешанины объяснений, просьб и увещеваний.
— Да заткнитесь же вы наконец! — завопил он наконец. — Во имя закона я иду осматривать соседнюю комнату. Давно следовало пустить в ход глаза, а то вы со своими кошками мне уже все уши отъели. А ну-ка, посторонись!
С этими словами он оттолкнул с дороги Роберта и зашагал по направлению к двери детской.
— Только потом не говорите, что я вас не предупреждал, — сказал Роберт.
— Послушайте! — сделала последнюю попытку Джейн. — На самом деле, это не кошки, а тигры. Так сказал папа, а уж ему-то лучше знать. На вашем месте я бы туда не ходила.
Но полицейский был как каменный — чтобы ему не говорили, не имело для него никакого значения. Бывают такие полицейские, знаете ли. Он прошел по коридору к дверям детской и вследующую минуту наверняка бы оказался в комнате, до отказа набитой персидскими кошками и крысами (мускусными, заметьте), если бы с улицы вдруг не донесся чей-то тонкий, пронзительный и вне всякого сомнения испуганный голос:
— Караул, убивают! Держи вора!
Полицейский застыл, как сфотографированный. Одна его слоноподобная нога тяжело опиралась на воздух.
— Что? — сказал он.
И снова в самом сердце окутывавшей улицу темноты раздался отчаянный призыв о помощи.
— Ну что же вы остановились? — издевательски спросил Роберт. — Ступайте, повозитесь с чужими кошками, пока на улице происходит жестокое и чудовищное преступление!
Вообще-то, Роберт и не думал шутить такими вещами — просто в нем вдруг проснулся внутренний голос. Он-то и втолковал ему, кто на самом деле вопил и причитал на улице.
— Погоди же, коротышка! — прорычал полицейский. — Я еще до тебя доберусь.
И выскочил вон из дома. Дети слышали, как его тяжеленные башмаки выбивают барабанную дробь на мощеном булыжником тротуаре, удаляясь в направлении, откуда продолжали доноситься пронзительные вопли. Последние, к слову сказать, тоже удалялись, и довольно быстро, так что через несколько минут на улице снова воцарилась абсолютная тишина.
И тогда Роберт смачно шлепнул себя по обтянутым бриджами ляжкам и, давясь от смеха, произнес:
— Ай да старина Феникс! Отличная работа! Уж его-то позолоченный голос не спутаешь ни с чем на свете.
Тут наконец до каждого дошло, что молодчина Феникс не тратил время зря, а единственно правильным образом распорядился полученной от Роберта информацией относительно того, чем следует, а чем не следует заниматься настоящему полицейскому, даже если он и туп, как пробка. Нужно ли говорить, что на сердце у всех изрядно полегчало.
— Да, но как только он обнаружит, что никакого убийцы нет и в помине, — скорбно сказала Антея, — и что все это время его водило за нос крылатое привидение, он вернется и отыграется на нас с вами.
— Он не вернется, — прозвучал из темноты нежный голосок Феникса, только что вернувшегося и теперь устраивавшегося на подоконнике. — Он не запомнил, где вы живете! Я собственными ушами слышал, как он признавался в этом своему собрату по професии. Точно такому же тупице, между прочим. Ох, ну и ночка же нам сегодня выпала! Заприте поскорее дверь и давайте избавляться от этого изысканного аромата, более подобающего домам брадобреев, нежели честных граждан. И вообще, извините меня, но я отправляюсь спать. Я ужасно вымотался за сегодняшний день.
Сирил выдрал еще один листок из антеевой тетрадки и написал новые инструкции ковру, заключавшиеся в том, что он должен немедленно отправить крыс восвояси, а взамен принести молока. Почему-то ни у кого не вызывал сомнений тот факт, что, какими бы персидскими не были воющие в детской кошки, они должны были любить молоко.
— Надеюсь, что хоть молоко не будет мускусным, — мрачно сказала Антея, прикалывая записку к ковру буквами вниз. — Интересно, существует ли на свете такая штука, как мускусная корова? — вдруг обеспокоилась она. Но было уже поздно — ковер вздрогнул, измельчал и исчез в мановение ока, так что ей оставалось только утешиться предположением типа: — Надеюсь, что нет. И вообще, — продолжала она, помолчав, — мне кажется, что гораздо благоразумнее было бы отправить вместе с крысами и кошек. Становится уже поздно, а мы же не можем держать их здесь всю ночь.
— А куда же ты их денешь? — язвительно ответил Роберт, появляясь в дверях (он ходил закрывать боковую калитку). — Эх, вы! Сначала нужно было посоветоваться со мной, а потом уже дело делать. Уж я-то не такой идиот, как некоторые.
— Эй, с какой это стати?..
— Вы что, до сих пор ничего не поняли? Да мы как миленькие будем держать их здесь всю ночь — а ну-ка, прочь от меня, хвостатая бестия! — потому что мы уже загадали сегодня все три желания и теперь придется ждать до утра.
Если бы не оживленное кошачье перемяукивание, воцарившуюся в комнате тишину вполне можно было бы назвать гробовой.
Первой заговорила Антея.
— Да ладно, чего уж теперь, — сказала она. — Знаете, мне кажется, что они немного присмирели. Может быть, услышали, как мы говорим про молоко.
— Они не понимают по-английски, — возразила Джейн. — Не забывай, Пантера, это ведь персидские кошки.
— Ну и что? — немного резковато ответила Антея, которая вымоталась не меньше Феникса, да и к тому же изрядно нервничала. — Откуда ты знаешь, что слово «молоко» не означает по-персидски то же самое? Вот, например, во французском языке полно английских слов. За все не отвечаю, но, по крайней мере, «букет», «крокет» и «щербет» — точно английские. А «мяу» так и вообще интер… интервенциональное. Ой, пушистики, да перестаньте же вы наконец! Вот что, давайте-ка погладим их всех как следует — глядишь, они и успокоятся.