— Никогда не думал, что в тебе столько скрытых способностей. Служанка, конюший, уборщица, шлюха. Удивительно как все это умещается в хрупком и слабеньком теле. Я судорожно проглотила слюну, но тереть Люцифера не перестала. Он появился и заполнил собой все пространство, заставил меня снова нервничать. Рядом с Ником я чувствовала себя беспомощной, стоит ему захотеть и он разбудит во мне неукротимый пожар. После вчерашнего унижения я не хотела это испытывать, я хотела его ненавидеть.
— Кстати туфли ты чистишь отвратительно. Я повернулась к нему и яростно бросила ему в лицо:
— Если ты не забыл я из королевской семьи и меня не учили всему этому никогда. Если тебе не нравится как я работаю — выгони меня. Он усмехнулся. Сейчас он выглядел довольно спокойным, удивительно спокойным как хищник, играющий с жертвой. Тогда я еще не понимала, что это хуже чем когда он в ярости. Он готов к прыжку, к нападению.
— Выгнать из тюрьмы? Дорогая, ты когда-нибудь слышала, чтобы выгоняли тех, кто приговорен к пожизненному заключению? Я посмотрела на него и мне захотелось зажмуриться, чтобы снова не чувствовать эту порочную власть надо мной, над моей волей.
— Зачем я нужна тебе? Зачем? Ты меня ненавидишь, ты не переносишь одного моего вида. Чтобы играться со мной, развлекаться, унижая меня? Делать мне больно? Он снова усмехнулся и тут же оказался с другой стороны от меня.
— Если бы я не знал, что тебе больно, я бы перерезал себе горло или вонзил кол в сердце. Для меня одна отрада — твои страдания. И это было правдой, я видела это по его глазам.
— Тебе не говорили, что слуги не имеют права снимать кофты с наметками и разгуливать в непристойном виде? Я промолчала, а он теперь стоял сзади, и я знала, что он смотрит на меня, прожигает меня насквозь.
— А может так задумано. А жена? Ведь можно совратить кого-то из слуг и сбежать. Верно?
Я не отвечала ему. Он напал на меня совершенно неожиданно. Всего секунду стоял сзади и вдруг уже сгреб меня в охапку и прижал к стене.
— А может уже кто-то и соблазнился на отвергнутую маленькую и беззащитную девочку? Ааа? Марианна? Может ты уже нашла себе покровителя ведь у тебя так легко получается окручивать мужчин. Нежная, ранимая жертва ведь это работает? Скажи, работает?
— Я не пробовала, — хрипло ответила и увидела его губы совсем близко, в голове мелькнула мысль, что я безумно желаю его поцелуев, что я хочу, чтобы он терзал мой рот, я хочу чувствовать его вкус, я даже хочу, чтобы он погрузил в него свой член как несколько дней назад. От этих мыслей мои соски напряглись, налились. Он перевел взгляд на блузку и долго осматривал упругие комочки натянувшие ткань. Это было неосмотрительно с моей стороны не надеть лифчик именно сегодня. Физическое влечение к нему оставалось основной помехой на пути к полному отчуждению. Я возбуждалась только от его взгляда. Внизу живота стало горячо, между ног пульсировало желание, бешенное, неконтролируемое желание и я ненавидела себя за это. Несмотря на то, что он снова меня оскорблял, я уже понимала, что сейчас произойдет. Он возьмет меня в этой конюшне. А я как бесхребетная дура именно этого и хочу. Это еще одно унижение, с помощью которого он хочет показать мне кто мой хозяин и все во мне взбунтовалось, я впервые воспротивилась, я не хотела удовлетворять его потребность порабощать меня. Откуда только взялись силы, я его ударила по щеке. Он не ожидал и не успел отреагировать. Теперь его зрачки сузились, и я приготовилась к тому, что сейчас он даст мне сдачи, но вместо этого он разорвал мою блузку и пуговицы отлетели в разные стороны. Рванул меня к себе за шею, но я уперлась руками ему в грудь.
— Не смей, — прокричала я — нет.
— А кто запретит мне? Ты? Он отвел мою руку в сторону, но я снова силой оттолкнула Николаса и бросилась к выходу из конюшни. Безумная, я думала, у меня получится сбежать. Я не успела сделать и двух шагов, как он настиг меня и повалил в сено. Завязалась борьба, в которой я поняла, что не так уж и слаба. Ник завел мои руки за спину, сейчас его глаза полыхали красным огнем, и я понимала, что рано или поздно он победит. Я не смогу долго сопротивляться. Его левая рука уже задирала мою юбку вверх, коленом он раздвигал мне ноги. Другой рукой удерживал меня придавленной к земле.
— Нет. Слышишь, нет. Я не хочу. Слышишь, не смей, я не хочу.
Но мои крики просто дразнили его, и он распалялся все больше. Теперь он закрыл мне рот рукой, и я его укусила, со всей яростью на которую была способна. Я не шлюха, я не животное и безропотно ему не покорюсь. Он отнял ладонь, посмотрел на рану и усмехнулся, а потом ударил меня по губам.
— Хозяйские руки не кусают. Я плюнула ему в лицо. Пусть бьет, пусть забьет меня до смерти, но я не покорюсь.
— Играешь со мной да? Хорошо, давай поиграем, но по моим правилам.
— Я не играюсь, я просто не хочу тебя, не прикасайся ко мне. Не смей. Сейчас ты еще и изнасилуешь меня, ведь ты сильный, тебе все можно, потому что ты сильнее? Отказ женщины ведь ничего для тебя не значит! Сама того не ожидая я его задела. Задела сильно, он ослабил хватку. Наверное, когда я дала ему пощечину, он не был так поражен как от моих слов. Муж пристально на меня посмотрел, а потом вдруг хрипло сказал:
— Я докажу тебе, что хочешь, я сделаю все чтобы тебе это доказать.
Его рука скользнула по моему бедру над чулками, отодвинула кружево трусиков. Я яростно дергалась под ним, пытаясь его оттолкнуть ногами. Но у меня ничего не вышло. Вскоре его пальцы все-таки достигли своей цели, грубо вошли в мое лоно, и я закусила губу. Сейчас он поймет, что я ему вру. Что я хочу его, что мое тело отреагировало еще, когда он просто смотрел на меня издалека. Ни его грубость, ничего не изменит моей болезненной тяги к этому палачу. За это я начала себя презирать именно с этой минуты. Он засмеялся мне в лицо и, вытащив пальцы из моего тела, показал мне, что они блестят от моей влаги.
— Не хочешь? А по-моему ты возбуждена до предела. Грубость тебя явно заводит. Демон был прав ты порочное существо жадное до удовольствий, и ты знаешь — меня заводит, когда ты сопротивляешься. Он снова погрузил в меня пальцы, и я стиснула зубы, чтобы не застонать и не доставить ему такого удовольствия. Но становилось все труднее сопротивляться. Он знал, как свести меня с ума. Там внутри меня его пальцы перестали быть грубыми, теперь он делал все, чтобы выбить из меня стон. Но я поклялась себе, что не пошевелюсь, не произнесу ни звука. Пусть насилует и радуется, что я не сопротивляюсь. Теперь его дерзкие губы теребили мои затвердевшие соски. Он покусывал их, страстно ласкал языком, неумолимо подводя меня к той грани, за которой я забуду обо всем и позволю ему или стану умолять прекратить эту пытку. Никогда не покорюсь насилию больше. И я выбрала другую тактику, я перестала сопротивляться совсем, я расслабилась. Ему нравится, когда я вырываюсь — так пусть берет холодную ледышку. Он уловил перемену во мне мгновенно, но решил, что я просто покорилась, теперь он уже возился со своей ширинкой. Его член погрузился в мое лоно до упора одним резким ударом. Я знала, что сейчас он смотрит в мое лицо, ожидая реакции, ее не последовало.