Тут я заметила, что до сих пор стою, прижимая к груди пикающую трубку, и Алла Федоровна смотрит на меня из отдела взглядом Медузы Горгоны, потому что набежали покупатели, а она не знает, где что лежит.
До конца рабочего дня оставался еще час, но я никак не могла сосредоточиться на работе. Правда, народа у меня в отделе никогда не бывает много — я продаю счетчики, выключатели, лампочки и розетки. Магазин очень большой, называется «Все для дома», и мы, продавщицы, по выражению директора, являемся маленькими винтиками в общей системе. И если винтик будет работать плохо, его заменят без ущерба для функционирования системы. Он так часто это повторяет, что мы заучили все наизусть.
Платят продавцам у нас, по сравнению с другими магазинами, неплохо, так что следует прислушиваться к словам директора и к работе относиться ответственно. Тем более мне, потому что я никак не могу позволить себе потерять работу.
Дело в том, что у меня пожилые и очень бедные родители. Отцу — шестьдесят шесть, маме — на три года меньше. Я у них поздняя, когда я появилась на свет, отцу было уже сорок. Иногда я думаю, что им было бы лучше, если бы меня вообще не было, но с другой стороны, кто им поможет, когда они станут совсем старыми? Родителей не выбирают — повторяю я себе достаточно часто.
Очень давно, когда я еще училась в школе, нас водили в музей. Там мне запомнилась картина одного художника. Картина называлась «Все в прошлом». Там нарисованы старый помещичий дом, запущенный сад и старуха-помещица, которую ведет гулять едва ли не такая же старая служанка. Долго я думала, что и у моих родителей, можно сказать, все в прошлом. Но в последние годы я склоняюсь к мысли, что и в прошлом-то у них не было ничего хорошего.
Правда, не дай Бог, сказать это моему отцу — будет скандал. Он люто ненавидит все нынешнее, как он говорит, безобразие; хорошо одетый человек на иномарке у него обязательно бандит или ворюга, женщина в натуральной шубе — проститутка (он-то называет их более откровенно, но я никогда не употребляю неприличных слов даже в мыслях, потому что директор нашего магазина очень следит за культурой речи своих продавцов).
Отец теперь дежурит в проходной одного завода, а раньше работал там же токарем какого-то наивысшего разряда. В свободное от работы время по будням он сидит у телевизора и ругает все программы подряд, а в выходные вкалывает на маленькой даче, больше похожей на хибару.
«Раньше у нас все было, но они сделали нас нищими», — все время повторяет отец.
По молодости лет я, бывало, пускалась с ним в споры. "Что было? — говорила я. — Эта хибара на болоте? Так она и сейчас есть.
Жалкая квартирка из двух комнат с совмещенным санузлом? Опять-таки она никуда не делась. Если у вас все было, так где оно теперь — это все? Или хотя бы то, что от него осталось…"
Однажды отец страшно разъярился, разумеется оттого, что ему нечего было ответить, и ударил меня. После этого все споры разрешились сами собой. Я, конечно, не подарок, у меня куча недостатков, но одно я знаю о себе точно: еще одного удара по лицу я не перенесу. Придется уходить из дому, а мне некуда, потому что на квартиру заработать не могу, а замуж меня никто не берет, как ехидно замечает время от времени отец.
Родителей не выбирают…
Сколько себя помню, дома мне всегда было скучно. Жили мы на окраине города, в «спальном» районе, детский садик — в своем дворе, школа — в соседнем, универсам — напротив. В выходные в любое время года — на дачу, где зимой я невыносимо скучала от одиночества. Так что, когда во втором классе нас повезли первый раз на автобусную экскурсию по городу, я была поражена. Мне казалось, что за окнами автобуса совершенно другой город, другой мир, и не верилось, что можно в этом другом городе жить, ходить в школу…
В детстве я доставляла мало хлопот родителям. Я не болела, училась хорошо, а всех мальчиков отец отвадил грубостью. Несмотря на то что учителя советовали продолжать учебу, отец забрал меня из школы и заставил поступить в торговый техникум. У него с юности засела в голове мысль, что люди, работающие в торговле, живут богато. Я закончила техникум с отличием, но о дальнейшей учебе нечего было и думать, нужно было работать. Однако работу-то хорошую никто не приготовил, и после долгих поисков пришлось идти в продовольственный магазин, в котором работал охранником мой бывший одноклассник. В продовольственной лавочке и так-то работать — не сахар, потому что продукты в большом количестве вызывали у меня приступ тошноты, особенно после того, как я увидела, в каком виде они лежат в подсобке. А тут еще одноклассник решил, что он меня облагодетельствовал такой работой, и стал требовать благодарности.
Школа у нас была, как теперь выражаются, дворовая, и дети в ней учились соответствующие. И у меня все эти коротко стриженные дебилы в широченных штанах вызывали только отвращение. Одно время я даже думала, что со мной не все в порядке: как это — всем девчонкам нравятся такие мальчики, а мне — нет. В техникуме у моих подружек ходили в кавалерах такие же дебилы — только к широким штанам и бритым затылкам добавилась машина.
В общем, с тем одноклассником мы разобрались — он получил свое и, кстати, очень удивился, что мне удалось до таких лет сохранить невинность. Парень он был неплохой — заметил, что мне неприятно, когда он ругается матом, и старался при мне этого не делать. И машина у него была — старая БМВ, он бесконечно с ней возился.
Скажу сразу: кроме скуки и некоторых неприятных ощущений вначале, секс ничего мне не дал.
Дни проходили, похожие один на другой, я рассталась с одноклассником, нашла работу в другом магазине, поприличнее, но там обязательно нужно было хоть изредка спать с директором. Такой уж он установил порядок. Через некоторое время мне это надоело, я устроилась в магазин обуви, там хозяйкой была женщина, но она оказалась такой стервой, что пришлось уволиться через месяц.
Родители очень не одобряли моего метания с одной работы на другую, отец говорил, что таких работников у них раньше называли летунами, но я взяла себе за правило не вступать с ним вообще ни в какие разговоры и неукоснительно этому правилу следую.
И вот, полтора года назад, я после долгого отбора и собеседования поступила в большой магазин «Все для дома». Думаю, сыграл свою роль диплом техникума и еще то, что я не жую резинку, правильно говорю и не делаю грамматических ошибок при написании ценников.
С личной жизнью все тоже как-то определилось. Мы познакомились с ненаглядным на чужой свадьбе. Я понравилась ему скромностью, он мне — галантностью. Сама не знаю, отчего я согласилась встретиться с ним на квартире его приятеля, который был в отъезде.
Вы очень удивитесь, но ненаглядный покорил меня чистотой. Вся одежда, носовой платок, да и сам он весь были абсолютно; стерильно чистыми. И пахло от него свежевымытым телом и свежевыстиранным бельем, а не дешевым дезодорантом пополам с потом, как от предыдущих моих знакомых мужчин.