— Что еще там стряслось? — взбежал на мостик Трусов, и ему показали английский пароход «Тсинан»…
На нем оказался груз риса и сахара, полно было пассажиров. Иессен с флагмана в нетерпении спрашивал:
— Откуда и куда «Тсинан» идет?
— Из Манилы в Иокогаму… без контрабанды!
— А женщины есть?
— Бабья хватает, — отвечали «призовые» матросы.
— Тогда… без осмотра! Побережем слабые женские нервы. Капитану стравить пар из котлов, и может поднимать их снова, когда наши крейсера исчезнут за горизонтом…
(Это было сделано нарочно, дабы англичане не спешили в Иокогаму с предупреждением.) Обрадованные таким легким исходом дела, британцы очень приветливо общались с русскими, обменивались с ними папиросами, охотно рассказывали:
— Знаете ли, как прозвали ваши крейсера в газетах Европы? Везде пишут, что Россия завела на Дальнем Востоке крейсера‑невидимки, которые никто не может поймать…
Опустилась ночь. Японские маяки светили ярко.
* * *
Перед Камимурой стояла сложнейшая задача со многими неизвестными — как в трудной шахматной партии.
Верховное командование Токио известило его о русских крейсерах сразу же, как только они миновали Хакодате, выбираясь из Сангарского пролива. Последовал первый вывод:
— Однажды использовав этот пролив, русские не осмелятся этим же проливом возвращаться обратно, ибо нет сомнений, что оборона Хакодате будет нами усилена. Скорее они пойдут проливом Лаперуза, огибая Шикотан в группе Курильских островов… Впрочем, выждем свежей информации с моря.
Япония разом затворила свои порты, как осторожный моллюск при виде опасности захлопывает створки раковины. Ни один из кораблей уже не был выпущен в море, зато Япония торопливо принимала всех спешащих укрыться в ее гаванях. Наконец Камимура был оповещен, что русские крейсера появились близ Токийского залива. Голова японского адмирала работала четко:
— Их тенденция к продвижению на юг заставляет догадываться, что задумано ими в конечном результате… Сейчас у Порт‑Артура снова возникла накаленная обстановка, генерал Ноги начал штурм окрестных высот. Следовательно, близится момент, когда адмирал Витгефт вынужден решиться на прорыв эскадры в Желтое море. Значит, — логично мыслил Камимура, — владивостокские крейсера появились в океане не ради набега. Очевидно, они обогнут Японию с юга, устремляясь в Желтое море, чтобы встретить эскадру Витгефта и укрепить ее своим появлением… В таком случае мы не станем гоняться за крейсерами в океане. Лучше мы встретим их у мыса Шантунг — на ближних подступах к Порт‑Артуру! Но сначала выждем информацию о дальнейшем продвижении русских крейсеров к югу…
Но такой информации не поступило. Приходилось отбросить карты Желтого моря, снова раскладывая обширные листы всего морского театра. Требовался быстрый и решительный анализ:
— Если исчезла их тенденция к югу, тогда… Тогда они снова превращаются в невидимок! Допустим, что крейсера отходят на север, где адмирал Иессен, конечно, станет выискивать коридор для возвращения к Владивостоку… Где нам ожидать его? Наверное, их, уже усталых и с опустевшими бункерами, удобнее всего перехватить возле Владивостока…
Но какое решение Камимуры оказалось самым действенным в этой ситуации — этого мы никогда не узнаем! Японская история войны совсем не затрагивает эту тему, будто она и не волновала ум адмирала. Английские же источники, самые осведомленные, тоже теряются в различных догадках. Зато для наших крейсеров было ясно с самого начала: какой бы пролив они ни избрали для возвращения домой, в конце любого из них они могут принять встречный бой…
Маяки Японии погасли. Уже рассветало.
* * *
— Ну, — сказал Иессен, — давайте решать… Мы всадили свой топор в полено так глубоко, что его уже трудно выдернуть обратно. Прошу помнить, что бункера «Громобоя» опустошены и мы больше не способны танцевать до упаду… Думайте!
Крейсера медленно увлекало на север мощное попутное течение. Трусов сказал, что вернуться можно Охотским морем:
— Обогнув Шикотан, проскочим через Лаперуза.
— Ты проскочишь, — обиделся Дабич. — А мой «Громобой» у твоего Шикотана издаст последний вздох… паром.
Андреев заметил Дабичу, что согласен с Трусовым:
— Жги палубу! Пихни в топку даже рояль из кают‑компании. Собери всю угольную пыль метелкой… Если дотянем до Сахалина, там в Корсаковском посту имеется угольный склад.
— Я такого же мнения, — сказал Иессен, — тем более что вторичный опыт с Сангарским проливом нам не удастся. Наверняка при выходе из него нас будет сторожить Камимура… Он станет последним дураком, если этого не сделает!
12 июля — уже на обратном курсе — встретили океанский пароход «Калхас» британской «синетрубной» компании. «Калхас» следовал из канадского Ванкувера в Иокогаму с контрабандным грузом. В бронированных сейфах парохода «призовики» обнаружили корреспонденцию для Лондона и — что самое главное! — секретную переписку японских дипломатов для Токио.
— Взять его! — повелел Иессен. — Для графа Ламздорфа, пусть на досуге почитает, что о нас думают иностранцы…
Под арестом русских матросов «Калхас» шел теперь вровень с крейсерами, и все удивлялись, как легко он выдерживает океанскую волну. Зыбь изматывала людей, всем давно хотелось покоя. Утешались мыслью, что в Охотском море посвежеет. Во время обеда на «Рюрике» в кают‑компанию вошел боцман.
— Что у тебя? — спросил его Хлодовский.
— Так что, энти самые индусы, которых мы набрали с британского «Коммандера», ничего нашего не шамают.
— Как же это?
— А вот так! Уж мы и рис им варили. И гречкою соблазняли. Макарон тоже не жалели… с маслом! А они ото всего нашего воротятся, как от погани.
— Ну ладно. А мясо‑то вы им давали?
Палуба пошла в сторону, но боцман на ногах устоял.
— Так точно! Одначе, религия у них не нашенская. Ни за что мясо не жрут, ежели его кто другой веры сготовит…
Иессен распорядился — отдать индусам всех баранов. Они просили о сохранении тайны их культовых обрядов. Пришлось на спардеке крейсера отгородить угол брезентами вроде шатра, внутри которого скоро послышались ритуальные песнопения. Никто над чужою верою не смеялся, но удивлялись:
— Едят‑то с песнями! В каждой избушке свои игрушки…
Близость севера сказывалась приятной прохладой, офицеры потащили свои матрасы обратно в каюты. Салов сообщил Панафидину, что в районе Шикотана туман держится иногда по месяцу, а то и больше… Все штурмана были крайне озабочены:
— Какой день идем только по счислению, по приборам, без обсервации даже по звездам… Страшно подумать!
«Калхас» под конвоем матросов оторвался от крейсеров, самостоятельно следуя во Владивосток — под суд! 16 июля туман сгустился в сметану, а кильватер — штука опасная: впереди идущий не может дать «стоп» или «полный назад», ибо в его корму сразу врежется таран следующего за ним крейсера… Иессен переговорил с Андреевым: