Командующий Северным флотом вице-адмирал Арсений Григорьевич Головко, опытный флотоводец, человек высокой культуры, большой знаток русской поэзии, переживал сейчас трудные дни в своей жизни. Арсению Григорьевичу приходилось не только «вести войну» на гигантских просторах океана, но еще и быть дипломатом в постоянных сношеньях с союзниками…
После прорыва германской эскадры через Ла-Манш обстановка на полярном театре заметно усложнилась, и в ближайшее время можно было ожидать самого худшего. Еще тогда, в феврале, Головко не раз спрашивал у британской миссии — как могло случиться, что линкоры противника вырвались из Бреста, но в ответ офицеры Home Fleeta, приходящие в Полярное на своих кораблях, стыдливо отводили глаза: им тоже была непонятна оплошность Уайтхолла…
Ночь была бессонной. Вот уже и четыре часа утра. Рассвет.
— Там, — сказал Головко, заслоняя ладонью глаза от яркого света настольной лампы, — там наши эсминцы, наверное, уже добирают в котлы остатки топлива.
Передайте через оперативников, чтобы они возвращались. Пусть придут на заправку к танкеру «Юкагир», и затем мы снова пошлем их в море…
Метеосводки-ой-ой-ой! В море корабли бьет на волне. Видимость — хуже не придумаешь. Но тянуть «Эдинбург» до базы необходимо, ибо груз — ответственейший груз — покоится сейчас в отсеках этого крейсера.
Начальник британской военно-морской миссии, контр-адмирал Беван, тоже провел эту ночь на ногах. Война вытащила его с фермы, где он разводил кур, война сделала его морским атташе при Северном флоте. Старый моряк и честный человек, Беван тяжело переживал общие союзные неудачи.
Между двумя адмиралами, советским и британским, установились нормальные деловые отношения. Сейчас, когда в море погибал «Эдинбург», им говорить не хотелось…
Головко очень деликатно лишь напомнил Бевану:
— Крейсер, если не считать развороченной кормы, остался боеспособен. Он еще может постоять за себя!
Но доклад с моря был неутешителен: 740 матросов покинули «Эдинбург», перейдя на палубы кораблей охранения. Беда пришла очень скоро: три гитлеровских эсминца под командой опытного вояки Шульце-Хинрикса, появясь внезапно, дерзко вышли в атаку. Англичане пытались спастись за дымовой завесой, но сильный ветер тут же разорвал ее в клочки. Шульце-Хинрикс в упор расстрелял крейсер торпедами. Один из немецких эсминцев («Ганс Шенман») поплатился при этом гибелью. Немцы особыми сетками успели подхватить из воды его экипаж и скоро скрылись в тумане…
— Теперь конец, — сказал Беван, страдая.
Последняя страница трагедии была перевернута самими же англичанами: их эсминцы дали торпедный залп, чтобы «Эдинбург» потерял остатки плавучести, и крейсер быстро затонул.
— В утешение, — добавил Беван, — могу сообщить, что никто из команды «Эдинбурга» не взял личных вещей… Пятьдесят человек из команды крейсера пропали безвестно в этой суматохе. Очевидно, вам не следует объяснять, что в нашем моряцком деле «пропасть» значит «погибнуть»…
Арсений Григорьевич устало вздохнул:
— Я вас понимаю и сочувствую… Надеюсь, вы не будете возражать, если я верну с моря наши эсминцы?
— Я не возражаю, — выпрямился Беван. — Ваши моряки сделали для нас много, и Англия останется благодарна им!
Дело прошлое, и честного Бевана жаль; скоро его заменят опытным моряком Фишером, недавним командиром линкора «Бархэм», но контр-адмиралу Фишеру тоже придется краснеть немало… Больше, чем Бевану.
* * *
Что же грузили ночью под охраной НКВД на борт погибшего «Эдинбурга»? Уже тогда, весной 1942 года, Советское правительство стало расплачиваться с союзниками за поставки по ленд-лизу. В трюмах крейсера, уходившего с караваном QP-11, лежало десять тонн золота в слитках. Всего на сумму в 100000000 рублей. Теперь все это состояние покоилось вечным сном на грунте.
Недаром так настойчиво стучали тогда ширмы прожекторов на мостиках наших великолепных «семерок»
Под мощным прикрытием флота адмирала Дж. Товея караван PQ-15, замаскированный полярным туманом, немало пострадал на пути в Россию от ошибок самого эскорта. Сначала английский, линкор «Книг Георг V» лихо разрезал свой же эсминец «Пенджаб», а потом британские корабли взялись за уничтожение подводной лодки «Ястреб», плывшей под флагом непокоренной героической Польши. Командир этой лодки, Болеслав Романовский, жестоко израненный, дважды командовал «на всплытие», давая позывные союзникам. Но англичане с упрямством, достойным лучшего применения, продолжали атаковать поляков бомбами и снарядами. На мостике лодки — труп на трупе! — лежали убитые польские матросы… Суд в Лондоне выяснил, что командиры английских кораблей, затоптавшие «Ястреба» в пучину, скверно ориентировались в обстановке и не знали собственных опознавательных сигналов. Но караван PQ-15 все же дошел до СССР, потеряв из 25 судов лишь три транспорта, торпедированные с воздуха.
А отправку следующего каравана PQ-16 англичане явно затягивали… 27 апреля Рузвельт раздраженно писал Черчиллю в том духе, что США не затем посылают помощь СССР, чтобы Англия заблокировала на своих базах в Исландии эти нужные для русских грузы. 2 мая пунктуальный Черчилль отвечал президенту; «Несмотря на глубокое уважение к Вам, выполнить Ваше предложение мы не в силах…»
Это призрак «Тирпица» блуждал в океане…
Шестого мая Сталин обратился о посланием к Черчиллю.
«В настоящее время, — писал он. — скопилось в Исландии и на подходе из Америки в Исландию до 90 пароходов с важными военными грузами для СССР. Мне стало известно, что отправка этих пароходов задерживается на длительный срок…
Тем не менее я считаю возможным обратиться к Вам с просьбой сделать все возможное для обеспечения доставки этих грузов в СССР в течение мая месяца, когда это нам особенно нужно для фронта».
Теперь, когда немцы вновь повели сильное наступление на широком фронте, каждый самолет, каждый танк и каждая тонна алюминия были особенно нужны стране. Важные промышленные центры были оккупированы врагом, а большинство наших заводов, вывезенных в глубь России, еще не развернуло свою производственную мощность. Вся наша страна замерла в страшном напряжении…
Ленинград — в блокаде, враг еще не ушел далеко от Москвы, а гитлеровская армия, грохоча гусеницами танков, двумя железными бивнями устремилась на Кавказ и на Волгу. В этих условиях лишить СССР помощи было бы преступно, и Черчилль был вынужден признать:
— Русские сейчас ведут очень тяжелые бои, и они ждут от нас, что мы пойдем на риск… Операция будет оправданной, — диктовал он прямо на телетайп, — если к месту назначения дойдет хотя бы половина судов!
Черчилль ускорил отправку очередного каравана, который вышел в океан под кодовым названием PQ-16… Тогда же в фиордах Исландии стал формироваться следующий караван с военными грузами — PQ-17.
Этому каравану уже не придется следовать обратно на родину под обнадеживающими литерами — QP: ему приготовлена иная судьба, которую мы никому не пожелаем.