Ольга понимала, что многие это заметили. Как и знала, что патриарху уже донесли о ее встречах с германским епископом Адальбертом из Магдебурга. Они познакомились во время посещения Ольги состязаний колесниц на ипподроме — еще одно из чудес Царьграда, азартное зрелище, к которому мало кто остается равнодушным. Но если княгиня и впрямь была восхищена великолепием и размерами константинопольского ипподрома, то бега квадриг не сильно ее подивили: показались чем-то схожими с русскими гонками на тройках в предместьях Оболони близ Киева. Там тоже возницы показывали редкое мастерство управления, зрители азартно бились об заклад, гадая, которая из упряжек победит, ну совсем так же, как ромеи делали ставки на ту или иную из квадриг.
Зато Ольге понравилось, что в ее ложу пришел этот германский епископ Адальберт, и они долго разговаривали во время перерыва между скачками, обсуждали торговые дела, возможность поездки купцов из владений Оттона I на Русь, а также возможный прием в Киеве германских миссионеров христианства. Ольга была настроена благосклонно к тому, что предлагал епископ, они оба остались довольны беседой, но главное, как она заметила, ее встреча с представителем западного духовенства озадачила и взволновала ромеев. Уж наверняка присутствовавший в ложе Ольги Агав Дрим поспешил сообщить, что архонтесса Эльга заручилась поддержкой германца, дала добро на приезд его священников. Может, поэтому так скоро патриарх Полиевкт и вызвал ее в свою резиденцию? Пусть он и ратует за сближение латинской и восточной христианских церквей, но ведь мог бы уразуметь, что если Русь не получит поддержки от Константинополя, то уж германцы своего не упустят.
Княгиня оказалась права. Полиевкт сразу завел речь о том, что Русь и Византия состоят в долголетних договорах, разрушать их не стоит, какие бы выгоды ни сулили архонтессе иноземцы. Княгиня тут же спросила: когда ее примут в Палатии, дабы подтвердить упомянутые владыкой долголетние договоры? А то германцы тоже не прочь заключить с Русью долговременный союз, с нажимом добавила она. Или достопочтенный Полиевкт против дружбы между Русью и германцами? Иначе, пока он упорствует и настаивает на выдаче подданной Ольге чародейки, она может и с латинянами заключить союз.
— Но ведь ваша ведунья — опасное зло, — взмахнув рукой, заявил Полиевкт. — Оставите ее при себе — беда будет! И я просто обязан поступить с этой вашей… Малфридой, если не ошибаюсь… я должен поступить с ней соответственно своему долгу, какой велит мне искоренять все, что исходит от дьявола.
Сказано это было как-то мрачно, и Ольга вскоре поняла почему.
Оказывается, ныне, когда Константин Багрянородный отбыл на ловы среди Месемврийских лесистых холмов, его соправитель и наследник Роман и августа Феофано настояли, чтобы Церковь оставила именуемую Малфридой ведьму в покое. Они-де потребовали, чтобы ведьма удалилась восвояси, не осквернив своим появлением землю богохранимого града.
— Очень разумное решение услать ведьму, — сразу поддержала Ольга.
Полиевкт так не считал. Говорил, что он искренне печется о судьбе достойной Эльги, он все еще надеется склонить ее к крещению, что было бы благом как для нее, так и для ее страны. Ибо тогда она будет почитаться едва ли не равной самим базилевсам!
— А смогу ли я после этого сватать за моего сына и наследника одну из дочерей наисветлейшего Константина? — тут же задала волнующий ее вопрос княгиня.
Полиевкт помрачнел. Ольга ждала ответа.
— Мы ни о чем не можем говорить, пока эта нечисть живет в городе. — Он отвел взор. — Ибо люди уже стали опасаться выходить из домов по ночам. Идет слух, что с наступлением ночи в переулках стали появляться странные тени, что даже из цистерн для воды вылезают какие-то твари, а свечи гаснут в церквях, словно кто-то незримый задувает их.
— Все это пустые домыслы, владыко, — отмахнулась Ольга. — Вы же знаете, что людям свойственно болтать подобное.
— Но ведь все видели, как ваша чародейка едва не потопила корабль игумена монастыря Святого Фоки! Да и позже она своим колдовством расшвыривала лодки. Не так давно, как этой ночью, одна весельная монира подверглась ее силе, и это видели люди на побережье. Столько стражи сбежалось… И после этого я вдруг получаю из Священного дворца приказ убрать своих людей от корабля с ведьмой… — закончил он уже так тихо, что Ольга еле разобрала его слова.
Но именно это ее и развеселило.
— Похоже, в Палатии и впрямь кто-то хочет избавить Константинополь от чародейки, просто выслав ее из города, — с улыбкой заметила она. — Но да будет вам ведомо, моя Малфрида на многое способна. И при этом послушна мне. Поэтому, если вы не тронете ее, она не будет проявлять свои силы. — И добавила: — Я не велю ведьме делать того!
Полиевкт долго смотрел на нее своими темными глубокими глазами. Потом сказал, что ему грустно, что столь разумная и приветливая женщина оказалась в дьявольской ловушке. Но пусть знает: какова бы ни была сила, приписываемая упомянутой чародейке, ей не совладать с силами верующих христиан. Он же, Полиевкт, в свою очередь, готов пойти против воли Романа и Феофано и будет по-прежнему настаивать, чтобы ведьму отдали Церкви. Иначе он не сможет чувствовать себя защитником веры и добрых христиан в этом граде!
Его велеречивые слова не произвели впечатления на княгиню. И она даже посмеивалась, покачиваясь в носилках по пути в предместье Святого Мамы. Да, пусть эти ромеи и считают себя обладателями истины, но все же они опасаются Малфриды, думают, что та только Ольгу послушает, смирится, если госпожа ее отдаст им на суд. А может, просто следуют закону и не смеют схватить ее, не упредив о том княгиню? Хотя с такого, как Полиевкт, станется направлять против Малфриды все новые силы, независимо от того, какой приказ он получит из Палатия. Но в одном он все же угадал: ведьма слабеет от христианской силы. И как то проведал? Ольга не думала, что кто-то из его людей сообщил об этом владыке. Просто есть в нем некая убежденность. А может, и вера его так сильна. Но в любом случае теперь, когда Роман и Феофано убрали сторожей от ведьмы, Малфриде легче будет ускользнуть от преследования. И тогда в Палатии уже не останется причин и далее отказывать княгине в приеме. Поэтому надо срочно переговорить со Свенельдом, чтобы подготовил бегство чародейки.
Ольга рассчитывала тут же все обсудить с верным варягом, но оказалось, что тот еще не прибыл на подворье, остался на корабле. Зато подле дома Ольги крутился Сфирька, какому сегодня надлежало сменить Свенельда на «Оскаленном». Но боярин и не упомянул о том. Помог княгине сойти с носилок, стал рассказывать, как ему сегодня повезло, — он прикупил на форуме Тавра просто замечательного сирийского коня редкой игреневой масти. Это тебе не какая-то толстоногая лошадка степняцких кровей или полудикий тарпан. Это конь-огонь! Скачет — из ноздрей просто жар пышет, дым из ушей идет!..
— Да погоди болтать-то, — остановила его словоизлияния княгиня. — Чего это ты сегодня на форуме Тавра торговался, когда должен был службу на «Оскаленном» нести?
Сфирька чему-то вдруг заулыбался, смял на затылке опушенную соболем шапочку, носимую им и по такой жаре.