Ролло махом перелетел наполненную стоячей водой рытвину и едва успел припасть к гриве коня, пропуская над собой толстый сук. Он мчался напролом, не сбавляя скорости перед препятствиями в надежде первым встретить матерого зверя. В руке его было крепкое ясеневое копье с ромбовидным наконечником. Он перехватил его поудобнее, улыбнувшись предстоящей схватке с лесным великаном. Прямо перед ним из чащи вынеслось всполошенное шумом стадо ланей. Ролло не задержался ни на секунду, помышляя лишь о главной добыче сегодняшнего дня. Однако многие из охотников поддались соблазну. Послышались щелчки спускаемых тетив, засвистели стрелы. Пятнистые лани как подкошенные валились под копыта взмыленных лошадей.
– Сегодня будет отменная трапеза, – успел крикнуть Ролло поравнявшемуся с ним герцогу, но тут же вонзил шпоры в окровавленные бока коня.
Рыжей молнией мелькнула в траве лиса и кубарем покатилась по земле, сраженная метким выстрелом Снэфрид. Лебяжьебелая не остановилась ни на миг, посылая шенкелями кобылу вслед за конем мужа. Волосы ее рассыпались, в них запутались желтые листья ясеня. Ее бледное, как моржовая кость, лицо не изменилось, зато раскосые глаза метали пламя. Снэфрид на ходу наложила на тетиву новую стрелу, однако из-за этого вышла заминка на повороте, где ее обогнал Ги. За ним, яростно полосуя коня плетью, мчался Рагнар.
Внезапно его конь стремительно прянул в сторону – из-за кустов с ревом выскочил буро-седой кабан-секач. Рагнар, справляясь со вздыбившимся конем, видел, как мчавшийся впереди франк пронзил кабана выстрелом под лопатку. Датчанин выругался и уже хотел было двинуться дальше, но оглушительный визг дикой свиньи в подлеске привлек его внимание, и, позабыв о туре, викинг ринулся по следу.
Ролло, сцепив зубы, гнал своего вороного в лощину. На крутом спуске, где из-под копыт коня посыпались градом мелкие камни, пришлось натянуть поводья. Он видел, что Роберт также сдержал коня и взялся за рогатину. Следом из зарослей появился воин-посол, правя конем мастерски, одним корпусом. В каждой руке у него было по дротику.
Теперь они оказались перед самой лощиной. Звуки рогов, лязг металла и собачий лай слышались теперь совсем близко. Наконец в сотне локтей перед ними раздались тяжкий топот, треск кустов и ломающегося подлеска. И сейчас же гигантский черный тур с низко опущенной головой и налитыми кровью глазами предстал их взорам. Казалось, лес и земля содрогнулись, когда этот гигант, между кончиков рогов которого могла проехать вилланская повозка, завидев охотников, испустил хриплый протяжный рев.
– Есть! – захохотал Ролло и что было силы пришпорил коня. – Это он! – Конунг промчался совсем рядом со зверем. Тур ревел и рыл землю, словно готовясь к прыжку. Ролло метнул копье и грязно выругался, заметив, что оно, оставив на боку зверя глубокую кровавую отметину, отскочило, а древко его переломилось. Не больше вреда причинила ему и рогатина, которую обеими руками метнул Роберт. Она пробила мясистый загривок зверя, приведя его в неистовство, и теперь и герцог, и Ролло вынуждены были гнать коней, спасаясь от ослепленного яростью тура. Положение еще более усугубилось, когда они оказались между туром и неожиданно появившимися из чащи самками с детенышем. И если бы не выскочившие следом с громким лаем гончие, отвлекшие внимание животных, и норманну, и франку пришлось бы туго.
В неглубокой лощине стоял неимоверный шум. Тур ревел, мечась из стороны в сторону, вздымая вихри палой листвы и отбиваясь от наседавших псов. Одним поворотом корпуса он разбрасывал их, как чурки в детской забаве. Подцепив рогом беснующегося вожака стаи, он отшвырнул его, пронзенного насквозь, так, что визжащее тело обрушилось на круп лошади одного из франкских охотников, и та, почуяв дымящуюся кровь, сделала отчаянный скачок, сбросив всадника. Не помня себя от страха, охотник, хлюпая в болотной жиже, ринулся в кусты, однако не успел укрыться, так как одна из самок, нагнав, опрокинула беднягу, и его череп хрустнул, как прошлогодний желудь. Теперь уже нельзя было различить, кто за кем охотится. Рев, собачий лай, вопли, заливистое ржание лошадей – все смешалось в яростном водовороте травли. Охотникам все труднее было справляться со взмыленными лошадьми, огромные звери ревели и копытили землю, разбрасывая собак, втаптывая их в кровавую грязь и кидаясь на всадников.
Первой пала одна из самок. Она уткнулась в трясину, все еще роя задними ногами почву. Из-под ее лопатки торчал короткий дротик.
– Браво, анжуец! – Роберт пронесся галопом мимо Ги. Он видел, как юноша, едва успев увернуться от рогов черного тура, метнул второй дротик в спину ревущего зверя. Но, хотя оружие и глубоко вошло в тугой бугор мышц под лопаткой тура, он лишь ранил его. Казалось, лесной исполин непобедим.
Однако спустя минуту-другую тур начал пятиться от всадников и, увязая по брюхо в болоте, предпринял отчаянную попытку уйти. Страх смерти превозмог ярость зверя. Ступив на сухой склон, тур, круша чащобу, неистовым галопом понесся прочь. Ролло, крича, поскакал за ним, заставив коня перепрыгнуть через сраженного стрелой Снэфрид детеныша. Роберт присоединился к нему, оставив другим охотникам управляться с самкой.
Теперь оба неслись, видя перед собой только аспидно-черную спину тура. Зверь двигался с колоссальной скоростью, словно не чувствуя боли и не страдая от потери крови. Он пересек заводь и, круша стволы молодых рябин, углубился в чащу. Теперь поспевать за ним стало особенно трудно. Лес становился все гуще, всадникам то и дело приходилось преодолевать завалы. Они начали отставать, в то время как зверь, напуганный и взбешенный, казалось, не знает усталости. Один раз, однако, запутавшись в валежнике, он упал на передние ноги, но тут же вскочил и, огласив лес трубным ревом, устремился вперед с удвоенной силой.
– Проклятие! – кричал Ролло, словно подстегивая себя самого. – Он движется в сторону старой дороги. А за нею – заболоченные луга! Скорее! Он может уйти!
Однако того, что произошло, когда тур выскочил на опушку и понесся по открытому склону, никто не мог ожидать.
Ослепленный болью и страхом, зверь не заметил двигавшийся по дороге обоз. Три тяжело нагруженные повозки и несколько вооруженных норманнов показались ему ничтожным препятствием, и он, сопя и мотая головой, повернул в их сторону. Своей жертвой он избрал средний возок, рядом с которым ехала верхом рыжеволосая всадница на изящной буланой лошадке. Заметив тура, она замерла, натянув повод и расширенными от ужаса глазами глядя на несущееся на нее чудовище.
Ролло не сразу обнаружил это, отвлекшись на треск кустов справа. Оттуда стремглав вынеслась Снэфрид. В ее руках был лук, но она едва не выпустила его, когда ее серая кобыла засеклась и женщина повисла на ее холке, вцепившись в гриву.
«Не следовало брать ее на столь опасную травлю», – мелькнуло в голове у Ролло. Но уже в следующий миг он начисто забыл о Снэфрид.
– Прочь! Скачи прочь! – закричал он, видя, как Эмма, словно в столбняке, глядит на надвигающегося на нее тура.
Ролло с силой вонзил шпоры в бока жеребца, успев заметить, что возницы и сопровождавшие обоз слуги со всех ног кинулись бежать кто куда. Бран, ехавший в голове обоза, махал руками и что-то кричал, разворачивая коня. Эмма, наконец опомнившись, хлестнула лошадь. Кобыла сделала резкий скачок в сторону – и это спасло всадницу, ибо огромный зверь, словно живой таран, налетел на крытую повозку и опрокинул ее вместе с запряженными в нее мулами. Столкновение остановило бег тура. Он отступил, оседая на задние ноги и тряся рогами, издал угрожающий рев и уже в следующее мгновение с поразительным для столь колоссального животного проворством развернулся.