– К стене!
Однако тут их ждала неудача. Стена оказалась слишком высокой и, хоть была сложена из неотесанных камней, на несколько локтей в высоту была осклизлой от тины и водорослей. Не было ни малейшей возможности вскарабкаться наверх. Пробраться незамеченными через многолюдную из-за внезапной смерти ярла усадьбу не представлялось возможным. Эмма впала было в отчаяние, но Ролло внезапно погрузился с головой у перегороженной решеткой арки. Его долго не было, и девушка уже стала беспокоиться, когда голова норманна показалась на поверхности совсем рядом с нею. Отдышавшись, Ролло шепнул:
– Внизу решетка не достает до твердого дна на добрый локоть. Если спуститься по ней и поднырнуть, мы окажемся на свободе.
Не говоря ни слова, Эмма набрала побольше воздуха в легкие и ушла в глубину. Ролло последовал ее примеру. Они едва не столкнулись под водой, но норманн опередил девушку и первым достиг дна. Почувствовав под руками вязкий ил, Ролло распластался на нем и, держась за острые прутья решетки, пополз в просвет головою вперед. Рядом он слышал движения Эммы. Извиваясь по дну, он наконец оказался по другую сторону преграды, с силой оттолкнулся от дна, и его подхватило течение реки. Вынырнув, Ролло с жадностью набрал полную грудь воздуха. Казалось, легкие сейчас разорвутся. Затем он неторопливо поплыл в сторону берега, но внезапно замер. Вокруг было совершенно тихо, едва слышно плескалась вода да шуршал у берега тростник. Девушки нигде не было. Мгновение Ролло прислушивался. Потом не выдержал:
– Птичка!
Это было опасно, можно привлечь к себе внимание стражников, но рыжая бестия, воспользовавшись моментом, могла попытаться улизнуть от него. Однако эта гнетущая тишина пугала. Нигде поблизости не чувствовалось движения живого существа.
– Птичка! – вновь чуть громче окликнул Ролло.
Молчание.
– О, великий Тор!
Развернувшись, Ролло поплыл к стене. Глубокий вдох – и он погрузился у решетки в зыбкий мрак. Он опускался, пока не достиг дна и не обнаружил здесь колеблемое течением тело девушки.
Наверное, Ролло испустил проклятие, так как внезапно глотнул воды. Эмма не смогла всплыть, зацепившись платьем за острия решетки. Он рванул ткань что было сил, но их уже оставалось немного. Грудь, казалось, вспухла и вот-вот разорвется. На миг он представил, какой ужас пережила Эмма, не сумев подняться к поверхности. Судорожным движением викинг выхватил кинжал и рассек острием ткань. Обхватив тело девушки, он оттолкнулся от решетки и, благословляя течение, стал подниматься к поверхности.
Вынырнув, он задышал со стоном, пытаясь удерживать голову Эммы на поверхности. Однако тело ее тут же начало медленно уходить в глубину. Поддерживая ее за спину, Ролло развернул Эмму к себе так, чтобы ее лицо оказалось вровень с его. И тут же затих, услышав прямо над собой на стене голоса датских викингов.
Оттолкнувшись и стараясь не поднимать шума, Ролло стал грести к берегу. И внезапно понял, что очень спешит, не обращая внимания на стражников.
Вытащив Эмму на берег позади зарослей камыша он, зная, как всякий «король моря», что следует делать в таких случаях, склонился над Эммой. Он с силой втягивал в себя воздух и раз за разом с упорством вдувал его прямо в ноздри девушки, в ее вялые губы. Одновременно с этим он мерно надавливал на ее грудную клетку. Необходимо было заставить ее задышать, сделать хотя бы один вдох.
– Ну же, Птичка! Ты ведь такая упрямая!..
Один лишь вдох! Когда ему приходило в голову, что она уже не откроет глаза, его охватывала слепая ярость. Она была такая крохотная, но такая смелая, такая хрупкая, но такая дерзкая! В ней ключом била жизнь, несмотря на все, что ей пришлось пережить. Она оставалась гордой, несмотря на все унижения, стойкой и упрямой тогда, когда многие уже давно бы склонили голову. Ролло и не заметил, как она стала дорога ему. О, если она сейчас умрет!..
Его сломанные ребра ныли при каждом вздохе. Сердце бешено стучало, но Ролло не оставлял своих попыток. Он знал, что следует продолжать их, даже когда кажется, что надежды уже нет. Он сам был свидетелем, как побежденные Эгиром, захлебнувшиеся викинги приходили в себя и потом еще долгие годы сражались, забыв, что едва не отправились в Хель. Поэтому Ролло продолжал ритмично накачивать тело девушки воздухом, моля своих богов и даже мысленно обращаясь к Христу.
Неожиданно он ощутил едва заметное движение, толчок. Он не сразу смог поверить в это. Тело девушки снова дрогнуло, колени согнулись, она закашлялась. Ролло просиял:
– Молодец, рыжая!
Он все еще давил ее грудную клетку, но легкие девушки уже заработали. Из носа и рта потекла вода, после чего Эмма стала жадно хватать ртом воздух. В ее горле что-то клокотало, она кашляла и стонала. Но Ролло знал – она выкарабкается.
Только теперь он позволил себе оглянуться. Сложенная из глыб стена была совсем близко. Стоны девушки могли привлечь внимание, поэтому Ролло обхватил ее одной рукой за плечи, а другой – под колени, поднял и, моля Бога, чтобы внимание стражников по-прежнему занимала тризна, а не освещенное луной пространство за кером, бросился в сторону леса.
Эмма чувствовала себя словно дитя на руках у Ролло. Она не сразу поняла, что он несет ее. Легкие все еще горели, она тихо скулила от боли, горло, казалось, кровоточит. Порой все скрывала темная пелена, когда же она вновь начинала различать окружающее, то старалась оторвать голову от плеча варвара. Боже, она вновь так слаба!
– Отпусти меня! Я вполне могу идти сама!
Он не противился ее просьбе. Эмма невольно охнула, когда викинг опустил ее и она оказалась в воде. Но не успела опомниться, как Ролло уже увлек ее за собой. Он стремился под покровом темноты уйти как можно дальше от кера Гвармунда и вел девушку по мелководью вдоль берега реки, погружаясь по щиколотки в речной ил. По-прежнему тяжело дыша, он сказал:
– Если датчане не заметят вырванную решетку, то нас хватятся только под утро, когда принесут поесть перед смертью. В любом случае – едва они узнают, что нас нет в кере, как сейчас же пустят по следу собак.
Эмму передернуло. Она вспомнила огромных, черных как уголь цепных псов. Ей стало жутко, и она заторопилась, хлюпая водой и обгоняя Ролло.
Идти было нелегко. Огромные коряги нависали над водой, порой на их пути попадались топкие низины. Густой подлесок подступал к самой воде и то и дело вынуждал их заходить на глубину или даже плыть. Когда же они уставали, то вновь шли вдоль берега, увязая в мягком иле, распугивая лягушек в камышах.
Теперь Эмма шла впереди. Ролло отставал, но девушка не оглядывалась на него. С ним ничего не случится, а ее гнала вперед мысль о собаках. Она помнила, как Фульк Рыжий выслеживал сбежавших из его плена людей виконта Тибо.
Ролло все больше отставал. Эмма оглядывалась на него. В лучах рассвета она видела, как он утомлен. Это казалось ей странным. Она привыкла, что Ролло несокрушим, как скала. Теперь же, хотя он только немного сбавил ход, она видела, что он покачивается, раны его открылись, дыхание стало свистящим. Резко обозначились укусы Герика на плече и ключице.