– Что вы на это скажете? Джудит Ховард, а точнее, Селден, девица из хорошего рода, восходящего к саксонским королям, и если вас волнует вопрос о приданом, то я дам ей в приданое те рубины, что король подарил мне на Рождество. Я жду вашего ответа, сэр Джеймс Тирелл.
Он поднял голову. Обычное бесстрастное лицо Черного Человека.
– Воля королевы для меня закон!
Анну поразило его равнодушие. Он даже не усомнился, его ли ребенка носит предлагаемая ему невеста. Столь же безразлично он выслушал сообщение Анны, когда она заявила, что покушалась на его ближайших соратников. «Этого человека ничего не интересует, кроме охотничьих птиц. Он сам словно хищник!»
– Коль вы согласны, я подготовлю невесту и распоряжусь относительно обряда венчания. Думаю, поскольку ваша дама в положении, не имеет смысла устраивать слишком пышное торжество. И чем скорее все совершится, тем меньше толков будет, когда ребенок родится раньше срока.
Эти слова она произнесла жестко, отчеканивая каждое.
– Ваша воля для меня закон, – так же спокойно повторил Тирелл.
Это окончательно вывело ее из себя. Она резко шагнула к нему.
– Наверное, то же вы сказали и королю, когда он приказал вам зарезать своих малолетних племянников!
Что-то дрогнуло в этом лице. Тирелл опустил веки, нахмурился, словно справляясь с болью. Анна вдруг почувствовала нарастающую жалость, но резко одернула себя. «Пусть эти муки будут преследовать тебя до конца дней», – раздался голос в ее душе, и она стремительно вышла.
В тот же вечер Джеймс Тирелл и Джудит Селден обвенчались. Анна не пожелала присутствовать при венчании, а уже через пару дней пришло послание от Ричарда, в котором содержалось требование снова перевести королеву в Вудсток.
Удивительно, как человек обживает даже самое запущенное место. У коронованных особ обычно нет дома, они вечно кочуют со свитой из манора в манор. Король Ричард, возможно, и вел такой образ жизни, но Анна, превратившись в узницу, невольно обрела дом. Теперь, когда условия ее заточения смягчились, она могла совершать прогулки верхом или гулять в парке, если позволяла погода. Она могла заказывать товары, по своему усмотрению переставлять мебель, приглашать ко двору бродячих актеров. Ибо хоть она и была пленницей, но оставалась королевой, а Ричард скорее решился бы ее убить, чем не позволить жить, как подобает августейшей особе. И хотя ее обслуга была сокращена до минимума и стражников в Вудстоке было больше, чем горничных, на содержание королевы, «поправлявшей здоровье», выделялись весьма значительные суммы.
Теперь Анна много времени проводила в замковой библиотеке, насчитывавшей более пятидесяти томов. Она располагалась в одной из галерей и всегда была под замком, дабы злоумышленник не похитил бесценного тома. Здесь были большие готические окна с матовым стеклом, книги и рукописи хранились в идеальном порядке – тяжелые манускрипты на полках, а старинные свитки – в футлярах и в ларях. Библиотеку собирал, видимо, любитель античной древности, ибо она состояла большей частью из сочинений Гомера, Гесиода, Платона, Овидия, Плутарха. Мир древних богов, благородных героев и философских фантазий… Несколько религиозных сочинений и пара печатных изданий Кэкстона не делали погоды – в основном это была возмутительно языческая литература. Однако Анна находила ее восхитительной.
В первых числах марта Анна задумчиво сидела за пюпитром, не сводя глаз с единственной строчки Овидия: «Ut desint vires, tamen est laudanda voluntas» [59] . Ею овладело нешуточное волнение.
Она обвиняла себя в малодушии и лени. Пусть Ричард и заставил ее смириться, угрожая жизни Кэтрин, но почему теперь душа ее словно задремала в тиши прекрасного замка? Она ничего не могла предпринять, да и не пыталась, сокрушенная страшным поражением мятежа Бэкингема. И сейчас, шепча эту строчку, она испытывала стыд. Ричард знал, что делал, отправив ее в Вудсток. Он ждал, что ее ярость уляжется и она вернется к мыслям о долге супруги, королевы и матери наследника престола. Ее всю оплела сеть обязательств и требований чести, загнав ненависть и уязвленную гордость в самые сокровенные тайники души.
Она вдруг с яростью отбросила ломкий свиток. Нет, пусть она сломлена и раздавлена страхом и одиночеством, но у нее все же не иссякли силы. Господи, но что, что она теперь может предпринять?
Неожиданно она услышала за окном голос Тирелла, подзывавшего собаку. Анна замерла. Мысли ее потекли совсем в ином русле. Этот загадочный Черный Человек день ото дня все больше интересовал ее. Они почти не разговаривали после возвращения в Вудсток. Но Анну и на расстоянии поражало его безразличие ко всему. Словно ничто не могло проникнуть в душу этого человека. Только хищные птицы. Но Джудит Селден, нынешняя леди Тирелл, как-то сказала: «Он так предан вам, миледи!» Порой Анна ловила на себе пристальные взгляды Черного Человека, но, странное дело, теперь она перестала бояться его. Когда она венчалась с Ричардом, Тирелл так же с сочувствием смотрел на нее. Или ей это показалось?
Она еще долго бродила по галерее, размышляя. Ричард, видимо, доверял Тиреллу и ценил его. Насколько же верен ему этот пес? В нем было нечто, отличавшее его от Рэтклифа, Фореста и Дайтона. Те слепо боготворили короля. Тирелл же, с его печалью в глазах, черными одеждами, одиночеством, жил словно под знаком вечного проклятия. И это человек, к которому благосклонен король, который в курсе всего, что происходит в Англии, в то время как она лишена даже ничтожнейшей весточки с тех пор, как покинула Виндзор…
Она велела позвать к себе сэра Джеймса.
– Как поживает ваш прекрасный белый ястреб? – милостиво осведомилась она, когда Тирелл вошел в библиотеку. В последнее время Черный Человек несколько изменился. Он отпустил небольшую бороду, его темные волосы, зачесанные вопреки моде назад со лба, отросли и почти достигли плеч. Казалось, ему было безразлично, как он выглядит, но одежда его всегда была безукоризненного покроя, хотя и без повсеместно принятых украшений.
Когда королева задала свой вопрос, Тирелл, как бы слегка удивившись, ответил не сразу.
– Он стал отличным добытчиком. Я как раз собирался отправиться с ним на охоту.
– А что вы скажете, если я изъявлю желание понаблюдать за ним в деле?
Темные брови Тирелла на миг приподнялись.
– С ястребом не охотятся верхом, моя королева, как с соколами на открытом пространстве.
– Что ж, и прекрасно. Я не против того, чтобы совершить пешую прогулку. Или вы считаете, что я убегу от вас?
Теперь его лицо вновь стало непроницаемым.
– Смею заверить, что я неплохой ходок, – добавила Анна, сдержанно улыбнувшись.
Тирелл низко поклонился.
– Воля королевы для меня закон. Я буду ждать вас с птицей, ваше величество.
Земля в весеннем лесу была мягкой и пряно пахла перегноем и палой листвой. На деревьях набухали почки, радостно звенели синицы. Анне нравилось ступать по пружинистой лесной подстилке. Она отбросила капюшон, подставив лицо теплым лучам предзакатного солнца. Тирелл шел рядом, неся ястреба на руке. Птица тревожно озиралась и распахнула было крылья, когда в отдалении пронеслась олениха с детенышем. Ястребам, в отличие от соколов, не надевали клобучков.