У конюшни они спешились и прошли во второй двор, который от хозяйственного двора также отделял ров с подъемным мостом на цепях, уходивших в глубь мощной надвратной башни. Дайтон отметил, что и во втором дворе, как и в первом, все постройки располагались так, чтобы послужить препятствием и укреплением при нападении. Однако лишь некоторые из них были каменными или опирались на каменные фундаменты. Сплошь дерево да солома, а значит, если умело развести огонек, этим можно отвлечь осажденных при штурме.
Однако, когда они обошли обширную, стоявшую во избежание пожаров в отдалении от остальных построек кухню, картина разительно изменилась. Взору Дайтона открылась просторная площадка, вымощенная плитами светлого местного камня. Со всех сторон ее окружали массивные крепостные стены, к которым примыкали крытые деревянные галереи, на которые выходили двери жилищ прислуги и воинов, обзаведшихся семьями.
Пролет стен замыкали те мощные квадратные башни, которые Дайтон видел снизу, проезжая под скалой. В центре площадки располагалось жилище хозяина замка – мощное, но не лишенное определенной привлекательности благодаря ряду больших окон во втором этаже и круглым островерхим башенкам по углам здания.
Здесь Дайтон обнаружил немало воинов, которые упражнялись во владении оружием – фехтовали или стреляли из лука по мишени. Но чужак не обратил на это внимания, ибо увидел совсем неподалеку самого Филипа Майсгрейва – человека, из-за которого он лишился службы у герцога Ричарда и столько лет прозябал в глуши.
Барон сидел на скамье, небрежно опершись о рукоять меча, и внимательно наблюдал за сражающимися перед ним тяжелыми секирами воинами. Было очевидно, что бой идет не всерьез. После двух-трех выпадов противники останавливались, поворачивались разом к Майсгрейву, слушая, что тот говорит. Затем вновь принимались за дело. Их секиры были затуплены, и Дайтон видел, как ловким приемом один из ратников нанес противнику удар по шлему такой силы, что, будь секира боевой, тот наверняка бы рухнул замертво. Но его противник лишь покачнулся, затряс головой, а наблюдавшие за схваткой воины расхохотались. Засмеялся и Филип. В это время к нему приблизился однорукий воин, сопровождавший Дайтона, и, указав крюком в сторону чужака, что-то проговорил.
Глядя на Майсгрейва, Дайтон испытывал некое злобное торжество. Вот он, его враг, человек, который победил его, несмотря на все старания. Что ж, видимо, пришло время расквитаться, и он, Джон Дайтон, сделает все, что в его силах, чтобы так и случилось. Майсгрейв заслужил это, и заслужил вдвойне, если действительно прячет здесь Анну Невиль. Ричард Глостер совершенно уверен, что это так и есть, а Дайтон знал, что его господин редко ошибается.
Майсгрейв наконец приблизился.
– Мир вам во Христе, милорд, – заставил себя отвесить поклон Дайтон.
Они заговорили. Это была обычная беседа при найме на службу. Откуда явился, каким оружием владеет, где раньше служил. Дайтон, как и велел Ричард, говорил полуправду: давным-давно сражался за герцога Глостерского, участвовал в войнах Перси, затем осел в своем именьице в северном Йоркшире, ну а теперь снова решил попробовать подзаработать мечом.
– Почему же ты поехал не к графу Нортумберленду, а ко мне? Ведь тебя там знают.
Дайтону очень не нравился пристальный взгляд, каким на него смотрел Майсгрейв. Если этот рыцарь что-то заподозрит и откажется взять его на службу, он уже никогда не сможет доказать свою преданность младшему Йорку.
Если Дайтона и душило волнение, на лице его это никак не отражалось. Оно оставалось угрюмым и спокойным, тяжелые складки тянулись от крыльев носа к подбородку, русые с проседью волосы падали на лоб. Он еще не успел ответить, как Майсгрейв внезапно сказал:
– Джон Дайтон… Я, кажется, слышал твое имя. И как будто где-то видел тебя.
– Вы не могли меня видеть, сэр, – твердо проговорил Джон.
Возможно, слишком твердо, но Дайтон знал, что это так и есть. Его охота за Майсгрейвом в свое время велась с закрытым забралом. Да, они бились один на один во время давнего пожара, но и тогда он оставался в шлеме. Это могло произойти, когда Дайтон состоял при Ричарде, однако тогда, только что поднятый из праха своим господином, Дайтон редко сталкивался с придворными, а про Филипа Майсгрейва хотя и слышал, что тот был возлюбленным Элизабет Грэй, но впервые увидел его лишь в день отъезда во Францию со злополучным письмом.
– Мы не могли ранее встречаться, – вновь повторил он, выдерживая устремленный на него взгляд барона. – Уж я бы навек запомнил такого лорда, как вы. А что до того, почему я приехал к вам, сэр, так мне это посоветовал оруженосец герцога Бэкингема Ральф Баннастер. Он так хвалил ваши порядки, что я решил отправиться сюда, а не к Перси, который сейчас больше препирается о правах и привилегиях с братом короля, нежели сражается.
Кажется, изобретенная для него Ричардом легенда сработала. Майсгрейв благожелательно кивнул. Пришла пора испытать нового бойца, померившись с ним силами.
Дайтон вытащил меч и попробовал ногтем лезвие. Видя, как Майсгрейв занимает боевую позицию, он ухмыльнулся про себя. Он помнил все схватки с этим человеком и все то время, что ехал сюда, вспоминал их до мелочей. Они бились трижды: в полном воинском облачении, во время пожара и на узкой тропе, где Джон был в доспехах, а Майсгрейв – нет и где улетучился самый верный шанс разделаться с Бурым Орлом, потому что эта бешеная девка Анна Невиль приволокла на подмогу целую толпу вооруженных до зубов ланкастерцев.
Итак, Майсгрейв хочет снова испытать, как Джон Дайтон владеет мечом. Что ж, со дня появления в Миддлтон-холле герцога Глостера он только и делал, что набивал руку, вспоминая приемы, которыми прежде владел в совершенстве.
Они шагнули навстречу друг другу. Их мечи сшиблись, высекая искры, и краем глаза Дайтон заметил, что едва были сделаны первые выпады, как все остальные ратники прекратили упражняться и стали наблюдать за их борьбой. Дайтон провел несколько стремительных колющих выпадов, которые рыцарь умело отбил. Но это ничего не значило. Еще с прежних времен он помнил, сколь великолепный боец Филип Майсгрейв. Он почувствовал это, когда барон оттеснил его через весь двор к кухонным постройкам, где Дайтону все же удалось остановить атаку чередой отчаянных ударов, так что Майсгрейву пришлось отступить.
На какой-то миг Дайтону нестерпимо захотелось, использовав какой-нибудь коварный прием, отомстить одним ударом за все годы изгнания. Но нет! Все еще впереди. Однако, нанося могучий удар с оттяжкой – тот, который так трудно отбить и который, достигая цели, разваливает человека надвое, он испытал жгучую радость. Майсгрейву пришлось приложить всю силу и мастерство, чтобы парировать его.
Неожиданно он остановился и опустил меч, испытующе глядя на Дайтона.
– Где ты научился этому удару, Дайтон?
Джон с равнодушным видом пожал плечами.
– Еще на службе у герцога Глостера. У меня был неплохой учитель боя. У него я и перенял этот прием.
– У Глостера, – тихо повторил рыцарь. – Да, пожалуй, именно у Глостера мог найтись такой учитель.