Так она его и послушала! Наоборот, пришпорив лошадь, вынеслась вперед. Игорь окликнул ее гневно, но она уже сделала быстрый жест рукой, крикнула что-то непонятное для уха русичей. И тотчас все четверо печенежских лошадей неожиданно рухнули под всадниками, будто споткнувшись, а сами печенеги полетели на землю, покатились по склону холма.
Пока опомнились, вскакивая и хватаясь за луки, отряд Игоря был уже рядом. Князь первым поднял руки, демонстрируя, что он без оружия, а значит, не будет биться.
Печенеги, поняв, что им не убежать от конников, решили подождать. Наблюдали.
Игорь сдержал коня, почти подняв его на дыбы. Поглядел из-под чеканного обода шлема на напряженно замерших печенегов.
– С ханом вашим говорить хочу. Дело есть к нему. – Сказано это было по-печенежски. Степняки переглянулись. Малфрида с высоты седла разглядывала их. Ух, и страшными же они показались! Лица темные (воистину копченые), плоские, глаза-щелочки глубоко посажены. Бороды нет ни у одного, но у каждого на подбородке жиденький клок волос, усики тоненькие вдоль рта. Лопотали что-то в ответ князю, она их речи не понимала. Потом встреченные четверо печенегов сели позади выбранных Игорем воинов, поскакали в свою сторону.
– Что? Ну что? – допытывалась у Игоря Малфрида, когда они не спеша тронулись к месту стоянки.
Он пояснил: его люди поговорят с ханом, и, если печенеги убедятся, что не с войной к ним русы пришли, хан примет русского князя. Как боги святы, примет!
Князь и Малфрида ехали впереди отряда, разговаривали, как будто ничего значительного не произошло, а вот его люди тревожно переглядывались. Кто-то осмелился сказать:
– Видали, как она коней копченых уложила? Не иначе как... – И словно не решился закончить фразу. Но воины уже кивали согласно. Всем было ясно: девка князя – ведьма!
Печенежский хан Темекей выглядел не лучше своих воинов. Только поверх кольчуги на нем был еще замызганный полосатый халат. А вот шапка богатая: крытая яркой парчой, по бокам, с обеих сторон плоского лица, свисают пышные хвосты черной лисы.
– Здоров ли ты хакан русов Ингвар? Здорова ли твоя родня? Удобно ли тебе? Сыт ли ты? Сыты ли твои кони? Могучи ли по-прежнему твои боги?
Обычные слова приветствия. По-русски хан Темекей говорил неплохо, хоть и с заметным акцентом.
Рядом с коренастым немолодым Темекеем Игорь смотрелся настоящим витязем. Даже при том, что вынужден был сидеть, поджав под себя ноги на разостланном в ханской юрте войлоке. Князь тоже вел учтивые речи, пил с ханом в знак дружбы и доверия белый кумыс из широкой чаши. Хан вскоре перешел на печенежский, хвалил дары князя, вспоминал былые встречи. Сидевшие вокруг его мурзы и беки согласно кивали, все время улыбаясь. Когда же Игорь заговорил о совместном походе на ромеев, улыбаться перестали.
Малфрида не понимала печенежского и вскоре заскучала. Стала разглядывать убранство юрты. Крыша и стенки искусно сплетены из прутьев и затянуты белым войлоком с витыми узорами. Кое-где развешано оружие и щиты. В центре юрты горел костер, и легкий голубоватый дымок поднимался к круглому отверстию наверху. Уютно, вроде даже богато, зато от самих печенегов разит, как от скота. И хотя принарядились для встречи, но порой начинают чесаться, ловят блох.
Сам хан говорил мало, больше слушал, щурясь на огонь. Малфрида обратила внимание на сидевшего ближе ко входу шамана с множеством погремушек у пояса. Шаман тоже не сводил глаз с Малфриды. Она не возражала, пусть пялится лохматый дед. Мужчина он, видимо, не простой, как и она. Уловили друг в друге силу.
Неожиданно хан Темекей отставил чашу с кумысом и обратился к Игорю по-русски. Малфрида прислушалась.
– То, что ты предлагаешь, Ингвар, дело заманчивое. Да и сам ты мне по нраву. Однако надо еще у богов наших спросить, насколько звезды благоприятствуют походу. Сегодня же вечером велю своим мудрецам погадать о грядущем. Ты же оставайся моим гостем.
Игорь поднялся, с удовольствием разминая ноги после непривычного сидения. Сказал:
– За приглашение, конечно, спасибо. Но только не забывай, что я дело верное тебе предлагаю. Ромеи богаты и могучи, однако и их побить можно. А царь их Роман, который год не воюет, все золотом откупается. Вот и прикинь свою выгоду, если ко мне примкнешь. И твои батыры довольны будут. Разбогатеют, каждый сможет иметь по новому шелковому халату, по новой жене, новые стада гонять по степи.
Большинство советников Темекея согласно закивали. Малфрида поняла, что дело сладится. Однако выделила среди собравшихся молодого печенега в островерхом шлеме, с которого свисал волчий хвост. Этот степняк был явно не в восторге от совместного похода. Хмурился, отбрасывал за спину длинные сальные косицы. На шее у печенега Малфрида заметила странное украшение. Сначала решила, что это какие-то засохшие косточки, но, приглядевшись, поняла: это высушенные пальцы людей. И так противно ей вдруг сделалось! Не нравились Малфриде печенеги: была наслышана о зверствах этих диких, грязных и коварных людей. Все время улыбаются, кивают, но в глаза словно и не глядят. Однако она сама посоветовала князю союз с ними заключить, вот и была заинтересована в успехе этой встречи. И все же, когда они вышли из юрты, Малфрида спросила у Игоря, указав на молодого печенега с волчьим хвостом на шлеме: мол, кто таков?
Князь негромко ответил:
– Это Куркутэ, старший сын Темекея. Но сын от наложницы, не от жены. Куркутэ надеется, что станет после Темекея вождем в роду. Но теперь, когда мы вернули в стан Темекея Курю – это еще как выйдет. Для нас же Куркутэ хуже бешеного волка. Да и имя его по-печенежски означает «волк». Уж больно кровь любит. И зол он, что я царевича Курю Темекею привез. Теперь поди докажи отцу, что он более достойный наследник, нежели сын от любимой жены.
Малфрида вскоре обратила внимание на то, что молодой «волк» собрал вокруг себя таких же, как и он сам, дерзких молодых воинов, что-то говорит им, возбужденно размахивая руками. Его слушали, кивали, однако многие смотрели мрачно. Ведь и им хотелось пойти в большой поход на ромеев. Но Малфрида забеспокоилась, только когда Куркутэ шамана подозвал, стал что-то втолковывать, даже за рукоять сабли схватился. Малфриде это не понравилось. Подумав немного, она послала заклятие. Сделала жест рукой в сторону Куркутэ – и тот умолк на полуслове. Шаман стоял рядом с ним, ожидая дальнейших указаний, но потом вдруг что-то сообразил, стал крутить головой, пока не заметил уставившуюся на них девку русов. И вмиг догадался, что к чему. Схватился за амулеты, затрясся. Малфрида же наблюдала, как хан Куркутэ, выпучив глаза, давится и тужится, силясь издать хоть звук. Его батыры, ничего не понимая, смотрели растерянно, пока их предводитель не кинулся прочь. Малфриде же стало смешно, и она громко расхохоталась. И тут же услышала, что и рядом кто-то смеется. Оглянулась – Ивор. Они встретились взглядами, и он ей понимающе кивнул. Ивор, который следил за ней все последнее время, теперь был доволен. И ее чародейство, похоже, его не пугало.
Весь остаток дня в стане царило оживление. Русы беспрепятственно ходили среди юрт, печенеги, похваляясь, показывали им пасущиеся стада. В стане повсюду стояли бесчисленные белые и черные юрты печенегов, между ними сновали люди, слышалось жалобное блеяние баранов, которых вели на заклание. Тут же варили мясо в больших закопченных котлах, и к небу тянулись струйки голубого дымка. В лагере печенегов иногда попадались люди славянского вида – рабы. Они кидались к русам, некоторые на колени падали, молили: выкупите нас, спасите. Печенеги реагировали по-разному смеялись, а когда и нагайкой могли хлестнуть невольника. Понимали ведь, что русы сейчас в стойбище гости, не захотят на чем-либо настаивать, опасаясь разрушить хрупкое равновесие перед заключением договора. Потому-то русы и отходили от своих, отворачивались. Хотя, что тут поделаешь, сами же зачастую и торговали с печенегами славянским людом. Дело-то прибыльное.