Убить покровителя Громодара, убить старосту, главу рода было наитягчайшим преступлением. За это ее ждет жуткая кара — смерть мучительная и страшная. И никто не вступится за нее, все будут желать только ее гибели. Но что же ей теперь делать?
Девушка ощущала страх и растерянность, но отнюдь не слабость. Она сделала то, что сделала. Она отомстила насильнику, отомстила убийце родича, покусившегося на родовые обычаи. Но так все видит и понимает лишь одна Малфутка. Остальные увидят в этом только то, что ведьма извела Громодара, который так долго возглавлял род Сосны, был его благодетелем.
Девушка медленно встала, прислушалась к звукам за стеной. Было тихо, только легким шумом доносились привычные звуки уснувшего дома: покашливание, скрип лавок, чей-то храп. Спят ли родовичи или прислушиваются, как староста справляется с непокорной девкой, да только до утра никто не посмеет сюда зайти, никто не осмелится побеспокоить. Значит, у нее еще есть время, чтобы скрыться. Уйти навсегда от родовичей, остаться одной перед всем злом мира. Думать об этом сейчас было хуже всего. Но был и более важный вопрос: как уйти?
Малфутка огляделась. Единственная дверь вела в общую избу, и, появись из нее Малфутка, это сразу вызовет волнение и вопросы. А там и про убийство дознаются. Поэтому надеяться, что все спят мертвецким сном и не заметят ее появления, — нелепость. Тогда…
Откинув наползающие на глаза волосы, девушка снова поглядела на волоковое окошко под скатом крыши. Если отодвинуть ставень, можно будет и протиснуться наружу. И сделать это надо поскорее, потому что чем дальше она уйдет от селища до того, как все откроется, тем больше у нее будет надежды на бегство.
Но до окошка высоко. Надо было что-то подставить. Девушка пошарила глазами по темной опочивальне, и взгляд ее остановился на сундуке Громодара. Если взгромоздить его на кровать, то она вполне сможет дотянуться до балки-матицы, а оттуда уже и до окошка нетрудно добраться. Только вот еще вопрос — на дворе подморозило, а она в одной рубахе, к тому же порванной и сползающей с плеч. Да и до бедра рубаха разорвалась во время борьбы, а на ногах одни домашние постолы из тонкой кожи. Если она выберется наружу и пойдет… Мыслимое ли дело уйти морозной ночью в одной рубахе?
Но ведь она находилась в одрине Громодара, а он был вовсе не беден. Вон какие меха по стенам развешаны, да и сундук старосты навряд ли пуст. Правда, он заперт на мощный замок… Малфутка вздохнула. Когда-то Яга обучила ее заговору, как отворять засовы и снимать заклятия. Но подойдет ли такой заговор, когда речь касается железа доброй ковки?
И все же она решила попробовать. Коснулась замка, сжала его, пробуя надавить и… Замок резко щелкнул и открылся. Она даже не поверила в такую удачу: замок оказался не заперт, крышка не отворялась, словно приросла к сундуку. И Малфутка догадалась: замок висел здесь для отвода глаз, а вот заперт сундук был именно на заклятие.
Неожиданно Малфутка негромко рассмеялась. В ней все еще происходило некое странное оживление после выпущенной наружу силы. Поэтому девушка не терялась, была собранна, не позволяя страху и безнадежности овладеть собой. Сейчас же ей стало по-настоящему смешно. Громодар не доверился мощи людского мастерства, не доверился силе железа, а положился на заклятие. И было-то оно слабенькое, ничтожное — Малфутке не составило труда его снять. Зато в сундуке под крышкой оказалось немало добра. Прежде всего — богатые меховые шубы старосты. Был тут и мешочек серебряных монет дирхемов [51] , оставшихся с торгов. Монеты — великое богатство, и Малфутке в ее мыканье по миру они пригодятся. Девушка на миг подумала, что так она обворует своих, но выбора не оставалось, и она только решилась взять половину денег, оставив остальные роду. Потом Малфутка выбрала одну из шуб Громодара, из мягкого меха бобра, немного великоватую для нее, зато вполне подходящую, чтобы не замерзнуть. Были тут и несколько пар онучей, и Малфутка какое-то время возилась с ними, оплетая по ноге ремешками, прилаживая, чтобы удобнее сидели по ноге и не спадали. На голову накинула пуховый серый шарф, обмотав его длинные концы вокруг шеи.
Потом она взгромоздила сундук старосты на ложе, залезла на него, балансируя. Кровать при этом скрипела, и Малфутка подумала, что сосновичи непременно решат по этому скрипу, что Громодар мнет на ложе строптивую девку. Что ж, пусть так и думают, никто не посмеет войти и помешать ее побегу.
Девушка быстро взобралась наверх, отодвинула ставень, потом вытолкала шубу, сбросила и мешочек с деньгами, а уж потом, извиваясь и налегая, протиснулась сама. Крыша на общинной избе была дерновая, но сейчас покрыта снегом, который поехал под Малфуткой, так что она упала в сугроб под избой Хорошо, что столько намело, иначе зашиблась бы сильно. Сей час же, на ходу натягивая шубу и подбирая дирхемы, девушка скользнула вдоль темной стены, выглянула за сруб.
Небо было ясным, колючим от морозных звезд. На фоне светлого снега избы сосновичей казались черными, а землянки больше походили на удлиненные сугробы под занесенными шапками крыш. Строения стояли свободно, кому где понравилось строиться на широкой поляне, но все были повернуты фасадами к возвышавшейся в середине открытой площадки высокой раскидистой сосне.
Малфутка огляделась. Вокруг было пустынно, только спущенные на ночь псы возились между домами. Один из них подбежал к девушке, но, распознав свою, сразу завилял свернутым калачиком хвостом. Собаки беглянке были не страшны, а вот встреча с назначенными на эту ночь сторожами-обходниками была нежелательной. Девушка долго вглядывалась, стараясь определить, где они сейчас, но никого так и не разглядела. Потому и быстро двинулась через открытое пространство к темневшему за селищем лесу.
И едва не наскочила на обходников. Она еще не увидела их, но различила скрип снега под ногами и негромкий говорок. Замерла, не зная куда бежать. Сторожа вот-вот покажутся из-за соседней полуземлянки, а она как раз на открытом пространстве около сосны. И девушка кинулась к покровительнице рода, спряталась за ее пахнущим смолой мощным стволом.
— Мать-Сосна, схорони, спрячь, отведи глаза людские.
То ли та смилостивилась, то ли девушку и впрямь было не разглядеть за древесным стволом, да только обходники прошли совсем рядом, не заметив ее. Они переговаривались о чем-то негромко, похлопывая себя по плечам руками в варежках, поправляли на плечах рогатины. Их окутывал морозный пар от дыхания, скрипел снег под ногами.
Когда они ушли, Малфутка перевела дыхание и со всех ног побежала в противоположную сторону.
Остановилась уже в лесу. И впервые пришла мысль: куда идти? темный лес казался защитой от людей, но сам по себе он был опасен для человека. Особенно древлянский, где зверье дикое хоронилось, а то и нечисть лесная шалила. Об этом хорошо страшилки рассказывать, сидя в кругу родовичей у горящего очага, но совсем иное дело ночью в лесу находиться. Да и пора была самая неподходящая для ночных блужданий: и зверь на исходе зимы особенно голоден, и нежить лесная, которая перед приходом весны, когда силы ее начнут таять с теплом, как никогда лютует. А ведь Малфутка кинулась в лес без лука и рогатины, без обычного подношения лесному хозяину Лешему. Все, что могла сейчас девушка, так это положить на снег один из взятых у Громодара дирхемов. Но нечисть серебра не выносит, и подношение вышло не самое желательное. Оставалось надеяться, что Леший все же углядит в том добрую волю и не обидит ее.