В солнечном свете их стволы отливали красным. И все это казалось особенно ясным, освещенным, живым. А еще Малк не мог понять, что это такое легкое носится в воздухе, словно налетела тьма бабочек. Бабочки-то, конечно, тоже были, однако…
— Что это в воздухе? — спросил молодой волхв мавку.
Она охотно поясняла: цветы облетают. Здесь, в Роще, цветы расцветают и осыпаются чаще, чем в других местах. Вот и летят их лепестки по лесу, несут с собой аромат цветения и увядания. Здесь это вечно, здесь сама жизнь такова. А сегодня еще все особенно оживленное. Праздник как-никак.
Малк понимал, о чем она. Сегодня был день Перуна-Громовержца [67] . У людей этот бог почитался, как бог дружин, воинства, грозный защитник и спаситель. Здесь же, в не ведающем времени волшебном лесу, еще помнят его первое предназначение: нести грозу, поить влагой землю, питать ветер особой мощью. Даже нечисть лесная, побаивавшаяся метателя молний Перуна, и та отмечала этот день, так как после грозы в воздухе всегда оставалась особая сила, которая наполняла их, питала могуществом, удваивая чародейскую силу. Малка предупредили, что он идет в Навьину Рощу на праздник, поэтому там будет особое оживление. Теперь же он видел все воочию.
Мавка-проводница то и дело указывала ему на лесных духов, которые не скрывались тут ни от кого. И Малк видел то необычную кошку с огромными, как у совы, глазами — хранительницу подземных кладов, то маленького старичка в похожем на шляпку гриба головном колпаке — Ауку духа, любившего сбивать с пути ходивших по лесу путников. Один раз в лесу мелькнул страшный песиголовец, явно допущенный сюда из Дикого Леса за какие-то особые заслуги; а то прямо из-под ног разбегались лесавки — крошечные ушастые старички и старушки, обычно прячущиеся в дуплах и под корягами и пугающие путников мерцанием своих зеленоватых глаз. Но здесь лесавки никого не пугали, их маленькие глазки блестели обычным любопытством, они даже негромко смеялись дребезжащим голосом.
В каком-то другом месте Малка взяла бы оторопь при виде такого количества лесных духов. Здесь же они казались даже забавными. И он стал смеяться их непривычному виду, улыбался, сам не ведая чему. Он словно и сам пропитался волшебным воздухом этих мест, его легкой чародейской силой. Да и с мавкой ему уже понравилось гулять. Она тормошила его, смеялась, то отбегала, то, наоборот, льнула к нему, глядя мерцающими зеленоватыми глазами. Малк был не выше среднего роста, но мавка была такая маленькая, хрупкая, грациозная, что рядом с ней он чувствовал себя едва ли не витязем. Лесная девушка уже давно надела на него венок, увешала гирляндами из цветов и листьев, которые она плела на удивление быстро и ловко, так что теперь Малк сам стал походить на местного обитателя, на юного и пригожего духа леса.
— К круглому озеру тебя веду, красень мой, — щебетала лесная девушка. — Там все сегодня соберутся. Будут песни петь, сказки рассказывать, на новую жену Водяного смотреть. Когда у Водяного новая Водяница появляется, всем любо на нее глянуть. А там и добронравный Индрик-зверь [68] появится, а это такая краса, что и передать трудно. Говорят, что даже древний Китоврас [69] придет. А его уже немало годков не было видно. Таится все, шумных сборищ не любит. Зато, если приходит, много чего занятного поведать может.
Малк слушал ее, смеясь, не хотелось ни о чем думать, ни о чем заботиться. Теперь он понимал тех людей, которые, если заманивали их духи в свой волшебный край, ни за что не хотели возвращаться, проводили здесь многие годы, а если возвращались, то совсем юными, и только дивились тому, сколько времени прошло, как все изменилось и все состарились. Да, любили легкомысленные духи так пошутить, хотя решались на подобное крайне редко. Но самому волхву это не грозило. С ним были его амулеты. А они, как бы ни хорошо было юному служителю в Навьиной Роще, невольно напоминали: ты не здешний, ты иному служишь. Малку даже вдруг захотелось сорвать их и забросить подальше. Но не сделал этого, удержался.
На некрутом спуске юноша оступился, зацепившись ногой за невесть откуда возникшую сухую корягу. И тут же охнул, когда коряга стала подниматься, как будто бы даже замахнулась.
— Прочь, прочь… — заскрежетал глухой сиплый голос.
Но мавка тут же закрыла собой юношу от страшной, поднявшейся во весь рост с земли коряги.
— Не трогай, он волхв!
Малк же только немо смотрел, как поплелась прочь сухая коряга, поскрипывая на ходу, волочила по земле кривые лапы-сучья.
— Кто… Кто это?
— Да неужто не признал? А еще Дикий Лес прошел. Пушевик [70] это. Здесь их не так много, а вот в других местах… Ишь, тоже к озеру направился. Говорила же, все там сегодня соберутся.
Мавка хотела еще что-то добавить, но ее уже отвлекли.
— Смотри, смотри! — закричала она, приплясывая и хлопая в ладоши.
И Малк тут же забыл о страшном пушевике.
Среди негусто росших на открытой прогалине тонких берез мелькали легкие силуэты лесных духов. Мавки или еще кто-то из лесной нежити, юные и прекрасные, неслись, бежали, летели — только лепестки цветов да мотыльки кружились в легком, окутывающем их свете. Здесь были и парни, и девушки, но такие необычайно прекрасные, такие светлые и радостные, какими люди не бывают даже в лучшую свою пору.
— Мои это, — с потаенной гордостью заявила мавка. — Айда с ними!
Она потянула было его за руку, но Малк неожиданно отпрянул. Стоял, глядя во все глаза.
— Это же… Да ведь это Малфрида с ними!
О своей лесной проводнице он сразу забыл. Смотрел не отрываясь на бегущую в толпе духов ведьму, узнавал и словно не узнавал ее.
Она показалась ему на удивление грациозной, может, похудевшей, а может, и похорошевшей несказанно. Стройная, легкая и необычайно привлекательная в своей белой длинной рубахе, с развевающимися по ветру огненно-рыжими кудрями. Рыжими? Раньше она темноволосой была. Ныне же ее волосы горели, как огонь, темные брови и глаза смотрелись ярко и контрастно, лицо было веселым, таким, каким Малк его и припомнить-то не мог. Да неужто это та молчаливая хмурая девица, за которой некогда велели ему приглядывать волхвы?
И все же он решился окликнуть ее. Даже вперед рванулся, влившись в проносящуюся мимо толпу духов.
Малфрида сразу остановилась. В отличие от обитателей Навьиной Рощи она запыхалась от бега, но особой усталости не выказывала, даже заулыбалась через миг, разглядев старого знакомца.