Да и срок действия известного старинного постановления раввинов, согласно которому пятьсот лет после изгнания из Испании евреям запрещено было ступать на ту, Богом проклятую землю, истек уже в 1992 году.
* * *
— Ну ты там посматривай, — сказал мне отец перед отъездом, — поглядывай там насчет наших… Поразыскивай.
— Пап, — возражала я терпеливо, — пять веков прошло. Какие там наши?
— Ну ты все ж посматривай, — упрямо повторял отец, — поглядывай… Все-таки твои предки.
— Предки-шмедки, — роняла мама. — Оставь ее в покое с твоими липовыми бумагами.
Очевидно, она имела в виду тот поминаемый отцом лист с генеалогическим древом, который в отцовской семье хранился, но в годы эвакуации был утерян. Там, на черенке одной из обрубленных веточек, — так утверждает папа, — сидел одинокий шлифовщик стекол Барух (Бенедикт) Спиноза.
— Ну уж, — сказал отец, — липовые или не липовые, да только без цыганщины.
Это он имел в виду мамину фамильную романтическую историю с прабабкой-цыганкой, где-то описанную мной.
— Так что разведай, — напутствовал меня отец, — что-то об истории рода.
— Рода-шмода… — бормотала мама.
— Не поддавайся на цыганские провокации, — сказал отец. А мне вдруг пришли на память цыганские романсеро Гарсиа Лорки. Все эти благоговейно вызубренные в девятом классе, в дрожи первой влюбленности…
…Сменила тростник на шепот луна в золотых лагунах. Девчонки, грызя орехи, идут по камням нагретым. Во мраке крупы купальщиц подобны медным планетам…
И — гороховая россыпь на оборках, воланах, подолах платьев, и сухое потрескивание деревянных ладошек кастаньет, и какое-то там лунное лезвие в ночи… эх!
Словом, так получалось, что по всем показаниям выпадала мне дорожка в эту нашу домашнюю Испанию.
В Барселоне во время погромов 1391 года евреи заперлись в крепости, заручившись покровительством местного губернатора и знати. Но разъяренная чернь осадила крепость и подожгла ее. Осажденные, потеряв надежду на спасение, сами закалывали себя кинжалами или бросались с крепостной башни и разбивались; другие приняли мученическую смерть от рук неприятеля, остальные изменили своей вере; лишь немногим удалось бежать… Очень велико было число тех, которые в тот ужасный год, под страхом смерти, приняли крещение… По стране разъезжали доминиканские монахи, врывались с крестом в руке в синагоги и грозно требовали от евреев, чтобы они приняли крещение; тут же стояла наготове толпа католиков, чтобы по первому знаку монахов броситься на евреев. Под влиянием этих угроз тысячи евреев принимали христианство, увеличивая тем число марранов…
С.М. Дубнов. Краткая история евреев
…Гигантский воздушный шар завис над Барселоной, как раз над короной церкви Саграда Фамилиа. Он почти неподвижно стоял в легком веселом воздухе, в приморском теплом мареве, словно застряв в невидимой лузе или предлагая себя для какой-то игры на бескрайнем небесном поле. Город, с обеих сторон сжатый горами и морем, с третьей стороны возлежал на дне воздушного океана. Излишество томления распирало это пространство, создавало завихрения, вибрацию прозрачной толщи.
А шар все-таки поднимался над шпилями церкви, но, для того чтобы заметить это, надо было долго всматриваться в спокойствие голубовато-розового океана, пропоротого спиралями: колокольни, шпили церквей, трубы домов…
Довольно долго и мы «зависали» над этой долиной неги, не в силах уйти с террасы Национального дворца, у подножия горы Монжуик. Минут двадцать уже мы сидели на скамейке, давая отдых ногам, истоптанным шестичасовым блужданием по залам музея Каталонского искусства…
Любовались совершенной формой шара над вилкой колокольни легендарной вечно недостроенной церкви, я жевала бутерброд, а Боря объяснял мне уникальную ценность собрания скульптур и фресок, только что увиденных в музее.
Я вяло прислушивалась. У меня насчет шедевров религиозного христианского искусства было свое тихое, но твердое еврейское мнение.
Крашеная деревянная скульптура в музее Каталонских примитивов напоминает Пермскую, только там Иисус похож на старого калмыка или узкоглазого коми, а здесь Иисус тщедушен, как ребенок, с лицом изможденного старого еврея. На одном из распятий он, свесив голову, удрученно разглядывает свои большие разлапистые ступни, связанные, как у гуся… Крест другого распятия, видимо, рассохся за века, и, привинченный к стене, Иисус парит в воздухе, раскинув руки, словно увидел кого-то родного и жаждет принять его в объятия. Кажется, вот-вот воскликнет что-нибудь вроде: «Мойшеле, кинделе, беги сюда, поцелуй скорей дядю Ешке!»
Святые на фресках, перенесенных сюда из дальних пиренейских церквушек, — Андрей, Фома, Иоанн — наивны и отрешенно мудры, легкие детские их ступни либо направлены параллельно вбок, либо, как на утренней гимнастике, расставлены — пятки вместе, носки врозь. Так лежит в гробу высушенная жизнью легкая старушка, и носочки тапочек окончательно и безмятежно разведены.
Глаза у святых тоже безмятежны, умильны, аккуратные десертные тарелочки нимбов за затылками… Если стоят они — горочкой пятеро вокруг Христа Пантократора, — то склоненные набок головы в скафандрах нимбов похожи на мальков в икринках, спрессованных вокруг крупной гладкой рыбины…
Подумать только, что спустя каких-нибудь два века приверженцы этих кротких, умильных святых станут сжигать моих предков за то, что те не захотят перейти в их светлую радостную веру… Три с половиной века на площадях Испании будет полыхать пламя костров, и вонь паленой человечины пропитает само небо над святейшими соборами и церквами…
Сотнями тысяч их сжигали на кострах инквизиции за «тайное иудейство», за нарядное платье, надетое в субботу, за то, что в субботние дни дым из печи не поднимался над крышей дома, за то, что в Крестный ход не украшен был коврами балкон… Марраны носили с собой повсюду кусок свинины и при скоплении народа демонстративно откусывали от мерзкой для еврея пищи. Вот! Вот! Смотрите все, какой я истовый христианин!
Но были и такие, кто рьяно служил новой вере, становясь большим католиком, чем все ревнители церкви. Соломон Галеви, талмудист, знаток Писания, уважаемый член общины, крестился, приняв имя Пабло де Санта Мария. Впоследствии стал епископом Павлом Бургосским, канцлером Кастильского государства, воспитателем наследного принца, ярым преследователем бывших единоверцев. Святая Тереса, католичка, основательница чуть ли не семидесяти монастырей по всей Испании, в детстве тоже носила еврейское имя. Поскрести католических святых — под каждым третьим окажется еврей или сын еврея.
Холодеют руки, когда читаешь «Историю испанской инквизиции» Льоренте.
«Целью пытки было понуждение узника признать все, что составляет содержание процесса… Я прочел много процессов, от которых меня охватил и пронизал ужас… Инструмент escalera представляет собой деревянное сооружение, изобретенное для пытки обвиняемых. Оно имеет форму водосточной трубы, годной для того, чтобы положить на нее человеческое тело; у нее нет другого основания, кроме пересекающего ее бревна, на котором тело, падающее назад, сжатое с боков, сгибается и искривляется действием механизма этого сооружения и принимает такое положение, что ноги находятся выше головы. Отсюда проистекает усиленное и мучительное дыхание и появляются нестерпимые боли в руках и ногах, где давление веревок так сильно, даже до применения закрутня, что их обороты проникают в мясо до костей, так, что выступает кровь…