Мы покидаем клуб одновременно. Элис уходит вместе с новыми знакомыми, они идут перед нами, она громко болтает и кажется вполне счастливой. Наконец она поворачивается и смотрит на меня.
— Я пойду вместе с Саймоном и Феликсом, — певуче говорит она.
— Хорошо, — смеюсь я.
Они втроем направляются к такси. Мотоцикл Мика припаркован чуть дальше, и нам надо пройти как раз мимо них.
— Ой, как будто канкан собрались танцевать, — громко говорит Элис, разглядывая очередь к такси.
И тут она начинает подбрасывать ноги вверх, напевая канкан. С каждым взмахом ноги все больше и больше видно ее нижнее белье.
— На-на-на-на-на-на-на, — поет она, наслаждаясь общим вниманием и игнорируя раздраженные взгляды недовольных.
Когда наконец подходит их очередь, троица забирается в такси и уезжает. Элис на прощание кричит «пока» и желает всем повеселиться.
— Кто это? — спрашивает Мик, в его тоне ясно слышится неловкость.
— Моя подруга, — говорю я, испытывая желание провалиться сквозь землю.
27
— Это было так здорово, мама! Так весело! — Сара смотрит на меня с восторгом. Ее нос и щеки красные от холода, но глаза блестят. — Можно прокатиться еще раз? Ну еще разок?
— Конечно, — говорю я и смотрю, как Сара хватает санки за веревку и тащит их на вершину холма. Подъем не очень высокий, но достаточно длинный. Сара вопила, когда ехала первый раз, я испугалась, что от страха, но оказалось, она кричала от радости.
Я уже и забыла, как тяжело двигаться в зимней одежде. Я вообще не люблю холод. Мне куда больше нравится невесомость лета, чувство свободы и радости жизни. Зима навевает мрачные воспоминания, напоминает о смерти. Но я не хочу, чтобы мои пристрастия и антипатии как-то влияли на Сару. Пусть у нее будут свои собственные пристрастия. И сейчас, видя ее радость, я заражаюсь ее настроением и тоже радуюсь этому ледяному, холодному миру.
Когда она съезжает вниз в четвертый или пятый раз, а кожу на моем лице начинает щипать от мороза, я решаю пообещать Саре горячий шоколад — думаю, это убедит ее немного отдохнуть и погреться. И тут я вижу его.
Робби.
Он стоит внизу, на лыжне. На нем ярко-синяя куртка, которую носят инструкторы. Он так близко, что я вижу, как из его рта вырываются облачка пара, я вижу даже белизну его зубов.
Мне так тяжело, что я не могу двинуться, просто застываю, сердце колотится, я глубоко дышу и пытаюсь успокоиться. Окликнуть его? Нет, лучше всего сделать вид, что не заметила, и просто уйти.
Я твердо решаю ничего не предпринимать. Если столкнусь с ним снова, пусть он сам решает, обращаться ко мне или нет. Я зову Сару, но она умоляет меня разрешить ей съехать еще разок. Я беру ее за руку и поднимаюсь к вершине холма. И тут я понимаю, что Робби заметил меня. Он останавливается и смотрит мне вслед, и даже отсюда я чувствую, как он напряжен.
28
— Не уходи. — Мик хватает меня за руку и тянет обратно на кровать.
Я сажусь рядом с ним и целую его губы, щеки, шею.
— Мне пора, — говорю я. — Сегодня день рождения Робби, и я обещала с ним пообедать. Да и домой мне надо, чтобы прибрать квартиру Вивьен. Там настоящий бардак.
— Но она же в Европе. И даже не знает про бардак.
— Да, но я-то знаю. И мне неловко.
— А что же делать мне? — огорченно спрашивает он. — Что мне делать без тебя?
— Поспать, — смеюсь я. — Тебе надо поспать. Мы с тобой почти не спали ночью.
— Но я не могу спать без тебя.
— Прекрасно можешь. Ты же спал раньше без меня? До нашей встречи?
— Правда? Не помню. — И он снова тянет меня на кровать так, что я падаю прямо на него.
— Мик, — прошу я, — пожалуйста! Ты даже не знаешь, как важно мне туда пойти. Я приду к тебе позже. После обеда. Я не буду сидеть там допоздна.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Тогда ладно.
— Пока.
Но когда я наклоняюсь поцеловать его, он быстро обнимает меня и держит так, что я не могу двинуться.
— Это правда, то, что я тебе сейчас сказал. Я не знаю, я не помню, что делал раньше. Не помню. Что меня интересовало, чем я занимался до того, как встретил тебя? Сейчас для меня самое важное — ты. Это просто безумие, но я никогда не чувствовал ничего похожего по отношению к другим девушкам. Ничего подобного, никогда.
Мое сердце начинает бешено колотиться от радости, и я прячу лицо у него на груди, скрывая внезапно выступившие слезы.
— И я тоже, — бормочу я. — Я тоже.
Я прибегаю домой и убираю квартиру. На это уходит несколько часов. Закончив уборку, я проверяю автоответчик и нахожу сообщение от Вивьен. Она в Риме и прекрасно проводит время. Еще там сообщение от мамы и одно от Робби — он спрашивает, не передумала ли я насчет обеда.
Сначала я звоню родителями. Я уже говорила с ними днем, но очень коротко, рассказала про экзамен, но точно знаю, что они хотят услышать подробности. Я болтаю сначала с мамой, потом с папой, и наша беседа занимает почти час. Они спрашивают, когда я приеду к ним, я обещаю, что скоро. Про Мика я ничего не рассказываю.
Поговорив с родителями, я звоню Робби на мобильник.
— Конечно, я не передумала, — говорю я в трубку. — Это же твой день рождения.
— Отлично. — Он смеется. — Это круто. Но пойдем, наверное, только ты и я. Элис мне не звонила.
Естественно, я не говорю этого вслух, но я рада. Мне неловко видеть Элис и Робби вместе, ведь я знаю, что она встречается с кем-то еще. Я чувствую себя так, как будто принимаю участие в ее обмане, и вообще вся эта ситуация кажется мне весьма оскорбительной для Робби. Я еще не знаю, сказать ли ему все про Элис или нет. В любом случае сделаю это не сегодня. Только не в день его рождения.
— А мой отец организует в субботу вечеринку. Ты сможешь прийти? Вместе с Миком?
— Конечно. Но мы можем опоздать. У Мика концерт. Отлично, я вас наконец познакомлю.
— Договорились, — говорит он. Но я не слышу в его голосе особой радости. Напротив, его голос звучит как-то невыразительно. Я понимаю, что он подумал об Элис, и всей душой желаю, чтобы он как можно скорее забыл о ней и встретил кого-нибудь еще.
Мы договариваемся увидеться в ресторане в семь и прощаемся. Я выбираю одежду для праздника — джинсы, туфли, розовую блузку. Затем наполняю ванну горячей водой и долго лежу там, думаю про Мика и про то, что нам с ним повезло — мы одинаково любим друг друга, не то что Робби и Элис.
Когда я добираюсь до ресторана, Робби уже сидит за столиком, перед ним полупустой бокал. Он читает меню и очень удивляется, когда я сажусь напротив.
— Привет, — говорю я. — Ты давно пришел?