На улице дождь, я иду медленно и прихожу в клуб только к одиннадцати. В клубе тихо, на сцене никого нет.
Мика нет и в баре, и я иду за кулисы. Я слышу его голос, подхожу к дверям и вижу в комнате Элис.
Она сидит на столе, вытянув свои длинные ноги.
— Ради бога! — говорит она, ее голос звучит неразборчиво, очевидно, она выпила. — Что тут такого особенного? Никто и не узнает.
Мик поворачивается и отрицательно качает головой.
— Ты сошла с ума. Я не хочу об этом говорить! Уходи.
— Ну подожди! — Она смеется и вызывающе встряхивает волосами, но жест потрачен впустую. Мик даже не смотрит на нее. — Всего-то разовый секс. Почему ты не хочешь? А, Мик? Что ты за человек?
Мик коротко смеется.
— А ты что за человек? Вы же были подругами…
Тут он поворачивается и видит меня.
— Кэтрин!
Элис тоже поворачивается. На мгновение она теряется, но быстро приходит в себя.
— Кэйти!
Я стою в дверном проеме и смотрю на Элис.
— Что ты тут делаешь?
— Да просто увидела объявление и решила прийти послушать. — Она улыбается и берет Мика за руку. — Я думала, что ты тоже тут. Тебя что-то не найти в последнее время.
Я пытаюсь понять, почему она так себя ведет, но быстро одергиваю себя. Во всем этом нет никакого смысла. Не хочу слышать ее объяснений, мне совершенно неинтересны ее мотивы, я просто очень хочу уйти отсюда.
— Ты готов? — спрашиваю я и смотрю на Мика.
— Да.
— Отлично! — Элис хлопает в ладоши и встает. — Пошли?
— Я не знаю, куда идешь ты, — ледяным тоном заявляет Мик и обнимает меня, — а мы идем домой.
— Я пойду с вами. Будет весело. — Она идет за нами до самой машины, продолжая болтать: — Трое лучше, чем двое. Ты так не думаешь, Кэтрин?
Мы доходим до машины, Мик открывает пассажирскую дверцу и поворачивается к Элис.
— Топай домой. Уходи. Оставь нас в покое. Мы очень от тебя устали. Прости, но тебе следует обратиться к врачу.
Элис в недоумении качает головой и растерянно улыбается.
— Вы устали от меня? Но этого не может быть. Да это у тебя проблемы, Кэйти, это ты бросила свою сестру…
— Кэтрин! — Голос Мика звучит настойчиво. Он уже сидит на водительском месте. — Садись и закрывай дверцу.
Я быстро сажусь в машину, Мик блокирует дверцу и смотрит в зеркало заднего вида. Элис стоит перед лобовым стеклом и глядит прямо мне в глаза, и я не могу отвести взгляд. Мик отъезжает от обочины, Элис улыбается холодной, пустой улыбкой и делает шаг вперед.
Я дико кричу:
— Мик, остановись! Подожди!
Но уже слишком поздно, слышен глухой удар от падения тела.
— Черт возьми! — Мик бьет по тормозам и выскакивает из машины.
Я не могу выйти из машины, не могу заставить себя посмотреть. Мое сердце колотится. Вот и все, все кончено. Это именно то, чего она хотела. Она все разрушила. Все кончено.
— Элис! — слышу я испуганный голос Мика. — С тобой все в порядке, Элис? Ты сильно пострадала? Элис!
И тут я слышу ее визгливый, истеричный смех.
36
Когда это случается, я распаковываю коробки в нашей новой кухне. Я поднимаюсь и чувствую, что по ногам течет какая-то жидкость. Я не понимаю, что происходит, удивляюсь, потом бегу в ванную и снимаю штаны. Кровь.
Я аккуратно вытираю ее туалетной бумагой и иду к Мику. Он расставляет по полкам наши книги и напевает какую-то мелодию. Увидев меня, он улыбается.
— У меня кровь.
— Что? — Он подскакивает. — Черт возьми! Что это значит? Это плохо?
— Не знаю. Думаю, да.
— Надо срочно в больницу.
Я подкладываю старое полотенце, Мик берет ключи, и мы направляемся к машине.
В приемном покое огромная очередь, и медсестра говорит, что ждать нам придется долго.
— Но она может потерять ребенка, — восклицает Мик. — Ей надо к доктору прямо сейчас.
— Мне очень жаль, но у нас такая система. И боюсь, что на таком раннем сроке мы все равно ничего не сможем поделать. — Она любезно улыбается. — Но скорее всего, ничего страшного тут нет. Очень многие женщины в течение всей беременности мучаются кровотечениями, а потом рожают совершенно здоровых малышей. Садитесь и постарайтесь не волноваться.
Мы идем к стульям. Двух свободных рядом нет, но какая-то женщина бросает на нас понимающий взгляд и пересаживается, чтобы мы могли сидеть вместе. Мик благодарит ее, а она смотрит на меня и сочувственно улыбается. Я не хочу, чтобы мне сочувствовали незнакомые люди. В помещении полным-полно народу, и все слышали нашу беседу с медсестрой.
Я сажусь и закрываю глаза, положив голову на плечо Мика.
Через сорок минут медсестра называет мое имя. Она просит Мика подождать, но я начинаю плакать, и она позволяет ему пойти со мной. Медсестра подводит меня к кушетке и просит сесть.
— У вас было много крови?
— Не знаю. Показалось, что много.
Она что-то быстро пишет на листе бумаги.
— А сейчас кровь все еще идет?
— Не знаю. Вроде бы нет. Я ничего не чувствую.
— Ну и отлично. Раз вы ничего не чувствуете, скорее всего, все в порядке.
Она записывает что-то еще, потом измеряет мне давление и температуру.
— Ну вот, все в порядке. Доктор сейчас придет. Ложитесь и отдыхайте.
Она накрывает меня одеялом, задвигает занавеску и уходит.
Мик сидит рядом и держит меня за руку.
— Нельзя было позволять тебе распаковывать вещи, — говорит он. Вид у него очень несчастный.
— Нет, дело не в этом! Я даже не поднимала ничего тяжелого. И потом, беременные женщины не инвалиды. — Я пожимаю его руку. — Не переживай, ничего страшного не случилось. Пока все в порядке.
— Прости. Конечно, все в порядке. Я очень хочу, чтобы все было в порядке.
— Я тоже. — Я кусаю губы, чтобы не заплакать.
Занавеска отодвигается, входит высокая, худая женщина. У нее рыжие волосы, она чем-то похожа на Филиппу. Я сразу чувствую расположение к ней. Она включает какой-то агрегат, стоящий около кушетки.
— Это ультразвук. — Она легонько гладит меня по ноге. — Ну что, давайте посмотрим вашего ребеночка?
Мне страшно, но я все-таки смотрю на экран. На нем какие-то серые пятна, в которых я ничего не понимаю.
— Ага! — Докторша смотрит на экран и улыбается. — Сердцебиение отличное. И размер нормальный для такого срока.