— In manys tuas Domine… [92]
Король беззвучно шевелил губами, и оставалось неясным, повторяет ли он молитву, или душа его уже блуждает в неведомых краях.
Роберт Глочестер взял меня под руку.
— Хорошо, что вы приехали, Эдгар. Необходимо, чтобы здесь присутствовало как можно больше своих, когда король изъявит последнюю волю и назовет наследника престола.
Он назвал меня «своим», хотя я никогда не был его человеком. Правда, мы и не враждовали. И по тому, как он держался, я понял, что Глочестер еще ничего не знает о гибели сестры.
Наконец король остановил мутный взгляд на мне.
— Норфолк… А Бэртрада?..
Он смотрел уже не на меня, а на нечто за моей спиной. Я оглянулся — на бревенчатой стене над дверью висел темно-золотистый гобелен, некогда вытканный моей женой. Я повернулся к королю, сознавая, что сейчас не решусь ничего сказать, — и увидел Гуго Бигода. В расшитой гербами Англии и Нормандии котте он стоял в изголовье королевского ложа. Взгляд его не выражал ровным счетом ничего.
Король застонал. Взгляд его не отрывался от гобелена. Вокруг глаз залегли круги — тень смерти.
— Господи, — простонал Генрих, — смилуйся надо мной!.. Помни страдания человека, а не деяния … которые…
Он стиснул зубы, пот струился по его лицу, обильно смачивал седые, мгновенно изредившиеся волосы. Внезапно последовал новый приступ кровавой рвоты.
Епископ отступил, и подле Генриха остались только лекари. Глочестер отвел меня в угол.
— Король не сказал главного. Не назвал наследника короны.
— Но Матильда?..
— К черту Матильду. Когда ей сообщили, что отцу стало худо, первое, что она сделала — захватила Аржантен и Домфрон. И это при том, что она беременна и знать принесла ей три присяги одну за другой. Клянусь шпорами святого Георгия, если бы Генрих был в силе, он бы незамедлительно начал военные действия против нее и Жоффруа. При таких обстоятельствах о Матильде не может быть и речи.
И это говорил самый верный ее сторонник! Совершенно очевидно, что Глочестер что-то задумал.
Король снова застонал, сбросил тяжелые овчины и пожаловался на духоту. Роберт тут же велел всем выйти из опочивальни и отворить окна. Бигод принялся снимать тяжелые ставни, остальные двинулись к двери. Находиться этом смрадном покое подле умирающего старика было невыносимо, и я заметил, что епископ Руанский поспешил покинуть его одним из первых.
Когда я также направился к двери, меня удержал властный оклик Роберта:
— Останьтесь, граф Норфолк!
Я оглянулся. Роберт стоял подле ложа отца, а Бигод у распахнутого окна. На мгновение мне показалось, что сейчас речь пойдет о Бэртраде, но Роберт заговорил об ином:
— Вы обучены грамоте, Норфолк. Поэтому будьте любезны, возьмите перо и напишите три имени — Теобальд, Матильда и Роберт. Да-да, именно Роберт, делайте что вам говорят. И пусть король отметит того, кому намерен передать власть.
Вот оно что! Роберт надеялся, что Генрих в последний миг вспомнит о любимом сыне и по старой нормандской традиции назначит наследником его, незаконнорожденного.
Я выполнил то, что было велено, но не спешил отдавать свиток. Я ни на миг не забывал о том, что здесь находится Бигод, и если Роберт позволил новоявленному стюарду остаться, значит между ними существуютособо доверительные отношения. Тогда высокородному бастарду должно быть известно о гибели сестры.
— Одну минуту, милорд. Прежде всего я хочу, чтобы вы знали, что моя жена скончалась.
Роберт недоуменно взглянул на меня. Потом машинально перевел взгляд на гобелен над дверью.
— Бэрт? Умерла?.. Упокой, Господи… Но что же с ней случилось?
Итак, ему ничего не ведомо. Но я видел, как насупились его брови, а огромная челюсть по-будьдожьи выдвинулась вперед. Взгляд Бигода сверлил мой затылок, но я произнес совершенно спокойно:
— Несчастный случай. Графиня погибла при пожаре в церкви вместе со священником, к которому отправилась исповедоваться.
Говоря это, я повернулся к Бигоду, ожидая, что он попытается возразить. Но тот молчал с каменным лицом, взгляд его теперь был устремлен на Роберта. Это означало, что он ждет реакции бастарда и будет действовать в соответствии с ней. Однако Роберт ограничился тем, что мрачно буркнул: «С этим разберемся позже» и шагнул со свитком к королю.
Но я запомнил эти не сулящие мне ничего доброго слова.
Генрих лежал с полузакрытыми глазами, его губы продолжали слегка шевелиться.
— Государь, — позвал Роберт. — Государь, посмотрите на меня. Отец!
Веки короля неспешно приподнялись.
— Ваше величество, это я, ваш сын Роберт. И я умоляю вас изъявить свою последнюю волю. Взгляните, вот список лиц, одному из которых вы должны передать корону. Во имя Святой Троицы — сделайте отметку, отец!
Он вложил в слабеющую руку короля перо и поднес к его глазам свиток.
Генрих туманно глядел на Роберта.
— Стефан… — вдруг сорвалось с его уст.
— Что значит «Стефан»? — прорычал Глочестер.
— Стефан… — прошелестел король.
Мы с Бигодом невольно переглянулись.
— Стефан…
— Стефан в Булони, — сдерживая себя, проговорил Роберт. — За ним послали, но он еще не приехал. Отец, опомнитесь! При чем тут Стефан?
— Эдит… — неожиданно произнес король имя первой жены. — Фалезская часовня… О, мой Вильгельм!…
Теперь он говорил о погибшем первенце. Похоже, король просто бредил. И с той же интонацией, словно перечисляя, он произнес:
— Мой Роберт…
— Я здесь, государь, — склонился бастард. — Я здесь, с вами.
На какой-то миг блуждающий взгляд короля остановился на нем. Мне показалось, что он едва заметно улыбнулся.
— Роберт… А Матильда…
— Матильда захватила Аржантен, государь.
Это было жестоко. Я видел, как скорбно сошлись на переносье брови Генриха.
Но Роберт уже протягивал ему пергамент, требуя, чтобы король взглянул на список. Генрих скосил глаза на лист, и на его лице появилась заинтересованность. Мне снова показалось, что он насмешливо улыбнулся.
— Матильда…
Он чиркнул пером и откинулся на подушки. Роберт чертыхнулся, шуршащий свиток полетел на пол. Я взглянул туда — жирной дрожащей линией было подчеркнуто имя дочери, причем черта сползала наискось, пересекая имя Роберта.
В следующее мгновение Роберт швырнул пергамент в очаг, а мне велел написать новый список. Он все еще не терял надежды вынудить умирающего короля завещать корону себе. Я подчинился требованию, и вновь имена трех претендентов были представлены королю.