— Могло быть и хуже, Медико, — сказал Перес, переводя пристальный взгляд с капитана на хирурга. — Нам еще повезло! Спасибо капитану! Пираты не щадят тех, кто не сдался. Наставник мой плавал с Морганом, брал с ним Панаму…
При слове «Морган» Тетю хотел было запротестовать, но Педро быстро положил руку ему на плечо.
Перес не заметил реакции Тетю и продолжал:
— …у них было тридцать семь кораблей и две тысячи душ, проклятых небом. Они разграбили город и сожгли его дотла. Понадобилось сто семьдесят пять ослов, чтобы перевезти награбленное: золото, серебро, драгоценности и всякие товары. Но не в этом суть! Пираты порубили всех, кто оказывал сопротивление! Больше шестисот пленников взяли в рабство, переправили на Коровий остров и распродали, как скотину.
— Вы были пиратом, Перес Барроте? — спросил де ла Крус.
— Нет, им был мой наставник… у меня с ними свои счеты. Нам не ходить по одной земле.
— Вы не все рассказали, Перес Барроте, — вмешался Тетю, видимо, ревниво относившийся к историям о Моргане, — а могли бы… В том походе, когда пираты уже разграбили город, правая рука Моргана — не помню, как его звали — нашел у одного жителя спрятанную золотую иглу. Беднягу стали пытать, требуя остальные драгоценности, а у него их не было и не могло быть. Дело в том, что иглу он нашел и припрятал на черный день.
— Иглу нельзя было брать, дурная примета, — вставил шкипер.
— Верно! — подтвердил Тетю. — Никто не пожелал слушать объяснений. Бедняге отсекли руки, а потом помощник Моргана на глазах будущего английского адмирала сам накинул петлю на голову испанца чуть повыше бровей, вот тут, да так ее стянул, что у несчастного глаза вывалились из орбит. Но доблестным джентльменам этого показалось мало, беднягу привязали за мужское достоинство и подвесили над землей. Парень потерял сознание. Ему отрезали нос и уши, проткнули тело пикой.
Бартоло не выдержал, поднялся, вопросительно заглянул в глаза де ла Крусу и, получив молчаливое согласие, отправился в ближайшие заросли.
— Бывало и поинтереснее, — усмехнулся Девото, поддерживая разговор. — Английский пират Белл захватил как-то испанского торговца. На корабле не оказалось даже пистолета. Несмотря на это, Белл приказал перерезать большую часть команды, а тела бросить за борт. На этом судне, направлявшемся из Маракайбо в Веракрус, должен был плыть и я. Спасибо Всевышнему, меня там не было. Среди пассажиров был некий идальго по имени, как сейчас помню, Хуан де Касас — мы вместе с ним вносили капитану плату за проезд. Пират Белл заставил идальго и еще нескольких испанцев поддерживать чистоту на пиратской шхуне. Однажды их подняли рано утром драить палубу. Хуана де Касаса трепала желтая лихорадка, он весь горел и не мог выйти на работу. Узнав об этом, Белл приказал доставить больного на палубу, пообещал дать ему хорошее лекарство. Что бы вы думали? Не гадайте! Брезгливый англичанин Белл развел в воде свой собственный кал и влил в идальго две квартовые кружки. У бедняги открылась рвота, да такая, что ее ничем нельзя было остановить. Де Касас стал прощаться с жизнью, но, черт возьми, здесь Всевышний пришел ему на помощь. Рвота остановилась, и приступ лихорадки тут же закончился, спала и температура. Выходит, мерзавец открыл новое лекарство! Слышишь, Медико? Как тебе нравится этот англичанин?
— При чем тут «англичанин», Андрес? Не настаивай на этом слове, не надо обобщать, — сказал де ла Крус. — Этот Белл — сущий скот. Однако среди испанцев и французов разве мы не встречали таких людей?
— С тех пор Белл, — продолжал Девото, — приказывал давать это лекарство каждому пленному, у которого поднималась температура!
— Прошу вас, сеньор Девото, не надо больше об этом, — неожиданно попросил старший бомбардир, — уж очень мерзко на душе…
Де ла Крус, все это время пристально наблюдавший за Пересом, однако, не внял его просьбе:
— Пират, конечно, воплощение всего самого гадкого. Однако смелости, выдумки, находчивости пиратам не занимать. Вот пример, для меня еще никем не превзойденный! Когда французы не были дружны с испанцами, совсем недавно, в этих водах одним из самых отчаянных пиратов, как вы знаете, считался Пьер ле Гран. Уже на склоне лет, потеряв в бою бриг, он чудом спасся. Был близок берег, и наступила ночь. Из ста двадцати его головорезов осталось всего десять. Они вышли к поселению, раздобыли двухмачтовый баркас — суденышко всего в четыре боевых жерла. На этой самой посудине, наняв матросов, ле Гран встретился с испанским галеоном, имевшим пятьдесят четыре пушки. Что бы вы думали? Галеон шел, словно лев по саванне, ничего вокруг не замечая. Было это под вечер у мыса Фибрум, что на западе острова Санто-Доминго [47] . Ле Гран вмиг оценил обстановку и приказал идти на абордаж. Из двадцати восьми человек, составлявших всю его команду, зароптали новички. Они уверяли, что им ни в жизнь не одолеть такого противника. Тогда Ле Гран позвал хирурга и велел ему вспороть днище их баркаса.
— Поступил прямо как Ганнибал, сжегший свои корабли, — заметил Девото.
— По-моему, даже более дерзко, — сказал де ла Крус. — Горстка смельчаков: в одной руке сабля, в другой — пистолет, — они влетают на палубу галеона, мчатся на корму, врываются в кают-компанию, где капитан безмятежно играет в карты с вице-адмиралом…
— Вот это да!.. — сказал шкипер.
— Мало того, кают-компания полна офицеров, которые тоже режутся в карты!
— И что же? — с явным интересом спросил Девото.
— А вот что! — продолжал де ла Крус. — Испанцы не успели ахнуть, как к груди каждого из них был приставлен пистолет. Они просто утратили дар речи.
— Когда испанец занят картами или дамой, он не вояка, — задумчиво произнес шкипер, сам испанец из Гаваны.
Слушатели засмеялись.
— Но это еще не все, — продолжал де ла Крус — Остальные пираты бросились в рукопашную, быстро справились с охраной, захватили Санта-Барбару [48] и арсенал. Тогда и пришел конец делу. Испанцы сдались на милость победителей. Я всегда придерживался мнения, что смелость и отвага в состоянии одолеть любую силу.
— Но как же пиратам удалось застать врасплох боевой галеон?! — спросил Медико, явно потрясенный услышанным, и с досадой швырнул в кусты пустой орех.
— В том-то и дело, — усмехнулся де ла Крус, — надо знать характер самонадеянного испанца. Конечно, вахтенный заметил баркас и тотчас доложил капитану. Но на борту же был вице-адмирал! Что мог сказать испанец, красуясь перед вельможей? Он небрежно выслушал вахтенного и заявил: «Я и не подумаю пугаться, будь то хоть пиратский бриг!» Испанский характер…
— Не нажимайте на слово «испанский», де ла Крус, — с иронией попросил Девото.
— Ну уж нет! — ответил капитан. — Напыщенность — чисто испанская черта, и это единственное, что мне в них не нравится.