— Что такое? Ага… Выброс адреналина в кровь, вырос уровень тестостерона…
Проворные пальцы доктора забегали по клавиатуре, по пластиковым трубкам в вены Нортиса устремилась доза успокаивающего лекарства. Когда на панели робота вновь зажглись зеленые огни, доктор повернулся к калеке и удивленно спросил:
— В чем дело, молодой человек? Нет причин для волнения — все имплантаты функционируют нормально. Отторжения не наблюдается. У доктора все под контролем.
— Почему шов открыт? — тихо спросил Нортис, стараясь не смотреть на развороченную грудь.
— Рано еще зашивать рану, — пояснил Люмбери. — Дело не закончено — чуть придешь в себя, и приступим к извлечению остальных органов и замене их на имплантаты. У нас впереди много работы, господин Нортис. Очень, очень много работы для старого доброго доктора Люмбери…
— Доктор! — прервал Нортис излияния Люмбери. — Что насчет протеза для правой руки?
— Не надо спешки, молодой человек. Внешние модификации мы произведем в самом конце. Для начала надо убедиться, что все внутренние имплантаты прижились и, самое главное — взаимодействуют друг с другом. Протез уже со мной, вот в этом милом контейнере, — доктор указал пальцем на пластиковый контейнер, небрежно поставленный у самой двери.
— Хорошо, — выдохнул Нортис. — Чего мы ждем?
Открытая рана на груди нервировала его, и он просто жаждал поскорее закончить все операции. Теперь, когда он знал, что в его груди больше не бьется сердце, ему почему-то стало очень не хватать этого повседневного ритмичного стука… Безимпульсный имплантат работал бесшумно. На том месте, где раньше трепетало сердце, теперь беззвучно крутились две роторные помпы, гоня кровь по его венам.
— Надо отойти от наркоза, — пояснил Люмбери. — Ведь мы не хотим остаться в мире грез навсегда? Если ты не проснешься, боюсь, эта добрая девушка решит, что я недобросовестно отнесся к делу.
— Именно, — кивнула Марлин, откидывая с лица непослушную прядь волос. — Если он не выйдет из наркоза, для бедного доктора, все кончится очень плохо.
— Успокойтесь оба, — устало произнес Вертинский. — Что насчет совместимости имплантатов? Насколько я помню, они от разных производителей. Не хотелось бы оказаться вместилищем для поля боя конфликтующих устройств.
Нортис неспроста задал этот вопрос — между производителями имплантатов, модификаторов и ксено-придатков, существовала жесточайшая конкуренция. Корпорации практически открытым текстом заявляли, что произведенные ими имплантаты не будут нормально взаимодействовать с устройствами конкурентов. Для Нортиса это означало большие проблемы — мало приятного, когда твои внутренности начинают междоусобную войну не на жизнь, а на смерть. Исход может быть только один — смерть несчастного, рискнувшего поставить себе начинку от различных производителей. Эта проблема была одной из причин, почему Вертинский настаивал именно на третьей категории искусственных органов — они преимущественно шли на военные нужды, и корпорации не рисковали саботировать такие устройства, боясь проблем с армией.
— Все предусмотрено, молодой человек, — Люмбери важно воздел палец к потолку. — Программные коды изменены, равно как и прошивка электронных чипов. Все работает идеально.
— Кто менял код? — спросил насторожившийся Нортис. Если неизвестный самоучка сбил заводские настройки, то имплантаты пойдут вразнос.
— Это абсолютно неважно, господин Вертинский, — не пожелал ответить доктор. — Проблем не будет, я гарантирую.
— Не пойдет, — качнул головой Нортис, сдвоенные окуляры имплантата уставились в лицо доктору. — Мне нужен открытый, незакриптованный программный код, все ключи и пароли доступа к установленным в меня имплантатам. Иначе сделка отменяется.
— Господин Вертинский! Это невозможно, — всплеснул руками Люмбери, уже жалевший, что сболтнул лишнего. — Я не могу открыть вам имя программиста.
— Ты хотел сказать — кракера, — поправила волнующегося доктора Марлин, внимательно прислушивающаяся к разговору. — Интересные у вас знакомые, доктор.
— Да какая разница! Пусть будет кракер! Не в названии суть! Повторяю, я не сдам имя взломщика! У меня тоже есть свои принципы ведения дел!
— Не надо имен. Повторю — мне нужен полный программный код, ключи и пароли доступа. Не хочу подохнуть лишь потому, что ваш знакомый кракер ошибся в настройке имплантатов. Напомню — я согласился на чистый обмен моих органы на имплантаты с небольшой денежной компенсацией. Молодые и не отравленные наркотиками органы в обмен на давно отработанные имплантаты. Единственный мой бонус — я получаю еще неизвестно как работающий протез правой руки! Про те жалкие кредиты, что перейдут на мой счет, можно не вспоминать — большая их часть уйдет на подавители иммунитета и стабилизаторы.
— Хорошо, — сдался доктор, раздраженно сверкнув глазами. — Все будет. Я не храню подобные вещи на браскоме или личном терминале — все лежит в архиве, на одном платном файловом хранилище в сети. Дам пароли доступа для скачивания архива. Пойдет? Но учтите, господин Вертинский, это моя последняя уступка!
— Пойдет, — удовлетворенно кивнул Нортис и, чтобы вернуть доктору хорошее настроение, небрежно добавил: — В виде компенсации за изменение условий можете взять еще несколько сотен волосяных лукови и ц, скажем, немного крови.
— Договорились! — моментально согласился доктор Люмбери, вновь засияв улыбкой. — Чистая кровь мне нужна всегда. Вот только придется подождать, пока в крови распадутся все лекарства, что я в тебя закачал. Ну-с, молодой человек, пожалуй, тебе пора спать. Доктор Люмбери просто жаждет взглянуть на твою юную и не испорченную этими ужасными наркотиками печень, да легкое так и просится в мои руки!
Повиновавшись вбитой на клавиатуре команде, робот пришел в движение и развернулся к Нортису, в вены юноши потекла очередная доза наркоза, и комната вновь погрузилась в темноту…
Пока сознание погружалось в химический сон, Нортис успел удивиться: «Интересно, почему стало темно? Ведь я больше не могу закрыть веки…»
…Алексей Вертинский доверил сыну собрать образцы водорослей и вручил ему перчатки, пластиковые пробирки и металлический скребок. Воображение Нортиса мгновенно превратило перчатки в усиленные сервоприводами манипуляторы, пробирки стали контейнерами для токсичных растений, а скребок теперь был настоящим деструктуризатором — что это такое, Нортис и сам не знал — он вычитал это слово в комиксах про отважного космического капитана Алекса Хиша.
Лабиринт поддонов с водорослями идеально подошел под влажные джунгли, наполненные хищными тварями, еще неизвестными науке.
Высунув язык, Нортис осторожно подцепил с лотка увядшую водоросль и не дыша переместил ее в подставленную пробирку. Сейчас он представлял себя космическим разведчиком, совершившим посадку на смертельно опасную планету Вега 17 для сбора образцов фауны по заданию командования Федерации.
— Ваш приказ успешно выполнен, сэр, — гундося, проговорил Нортис в значок на воротнике комбинезона — в воображении семилетнего Нортиса это был настоящий передатчик для связи с командным мостиком космического линкора «Победоносный». — Ожидаю следующих указаний!