Латона еще раз посмотрела на камеристку вежливым, но строгим взглядом, и зашагала вверх по улице.
Девушке казалось, что сердце вот-вот выскочит у нее из груди, когда она остановилась на пороге дома с привидениями и постучала в дверь.
Ей снова открыл Хиндрик.
— Входите, Латона. Что вы хотели?
Вампир провел девушку по лестнице в расположенную наверху гостиную. Там она снова увидела оборотня в человеческом обличье и юную вампиршу.
— Я пришла посмотреть, как чувствует себя Сеймоур, — ответила Хиндрику Латона.
— Это очень любезно с твоей стороны, — сказал Сеймоур и, прихрамывая, подошел к ней.
— Ты можешь ходить? Я думала, что твоя нога сломана в нескольких местах.
Губы Сеймоура расплылись в широкой улыбке.
— Мы, оборотни, тоже обладаем особыми магическими способностями и можем сами исцелять себя, хоть и не так хорошо, как вампиры, — ответил он. — Кроме того, в полнолуние я превратился в волка, и это тоже сыграло свою роль.
— И все же тебе нужно беречь ногу, пока кости не срастутся окончательно, — напомнил оборотню Хиндрик. — Думаю, Иви вряд ли обрадуется, если ее защитником отныне будет хромой волк.
Сеймоур оскалился, однако послушно опустился на покрытое слоем пыли канапе.
— Я лишь хотел разнюхать, не принесла ли мне Латона в качестве гостинца небольшой кусочек сырого мяса.
Девушка растерянно уставилась на оборотня.
— А мне следовало это сделать? Я ведь совсем не знала… То есть я хочу сказать… Ты ешь человечину?
Сеймоур хрипло засмеялся.
— В общем-то, некоторые оборотни с удовольствием едят человеческое мясо. Однако я мечтал о куске говядины.
— Ты уже получил его сегодня, — напомнил оборотню Хиндрик. — Гораздо больше меня интересует, не узнала ли Латона что-нибудь о наших путешественниках, направляющихся на восток?
Девушка кивнула и вытащила из ридикюля* сложенный пополам листочек бумаги.
— Брэм прислал мне телеграмму из Будапешта. Их поезд сделал там остановку на несколько часов. Он и его спутники пребывают в добром здравии и уже продолжили путь. О трех летучих мышах они ничего не слышали. Где сейчас находится Дракула с Иви, они не знают. Вампир мог отправиться со своей пленницей на корабле по Дунаю, на карете или на поезде. И да, возможно, он превратился в волка или летучую мышь.
Сеймоур покачал головой.
— Нет, этого он не может сделать. Вернее сказать, он не может обратить Иви в животное против ее воли. А она вряд ли будет заботиться о том, чтобы их путешествие было как можно более коротким. Пока Иви сопротивляется, Дракула вынужден сковывать ее разум, чтобы держать ее в своей власти и не позволить ей сбежать. Я уже много раз пытался добраться до сознания Иви и мысленно связаться с ней. Она не отвечает. Я даже приблизительно не знаю, где она сейчас находится.
Латона услышала в голосе оборотня отчаяние. Было видно, что он очень любит свою сестру.
— Может быть, она просто слишком далеко? — предположил Хиндрик. — Ты хоть раз пытался мысленно связаться с Иви, находясь на таком расстоянии от нее? Ведь вы обычно всегда вместе.
Сеймоур покачал головой.
— Когда она в академии, да. Ведь мне нужно защищать ее. Однако раньше, когда я вместе с другими оборотнями бродил по болотам, а Иви сидела в замке Данлюс или путешествовала по стране с нашей матерью Тарой, нам часто приходилось общаться на больших расстояниях друг от друга. Не забывайте, в нас троих течет магическая кровь кельтских друидов. И наша связь не имеет ничего общего с теми силами, которые появились у нас, после того как я стал оборотнем, а Иви — вампиршей.
Латона с интересом слушала Сеймоура и в то же время наблюдала за Клариссой, на лице которой отражалось то любопытство, то отвращение. Молодая вампирша не могла привыкнуть к своему новому существованию и не хотела смириться с ним, хоть и не могла устоять перед притягательной силой этих магических существ.
Хиндрик и Сеймоур начали рассуждать, каким образом они могут помочь Иви, но раз за разом отвергали идеи, которые приходили им на ум. Пускаться вдогонку было слишком поздно. Кроме того, Сеймоур еще не выздоровел. Пока он встанет на ноги, пройдет еще какое-то время. А Хиндрик не мог оставить Клариссу одну.
Латона украдкой поглядывала на дочь барона Тодеско. Эту девушку окружало множество тайн. Разве сейчас не самая благоприятная возможность узнать некоторые из них? Латона поднялась со своего места и села на стул напротив молодой вампирши.
— Кларисса, можно тебя о чем-то спросить?
Когда веки вампирши поднялись, Латона увидела в ее глазах столько огня, что ей стало не по себе.
— Ничего, если мы перейдем на ты?
Кларисса презрительно фыркнула.
— Думаешь, теперь, когда я стала вампиршей, для меня все еще имеют значение условности? Насколько я поняла, с этого момента мне будет хотеться лишь одного: бродить по ночному городу, набрасываться на ни о чем не подозревающих прохожих и пить их кровь!
Латону испугала озлобленность девушки.
— Значит, ты не хотела, чтобы тебя превращали в вампиршу?
— Меня никто об этом не спрашивал! — крикнула в ответ Кларисса. — Я вообще не представляю, чтобы кто-то мог добровольно согласиться на такое!
Латона улыбнулась, вспомнив о Малколме и его укусе.
— Я бы с радостью превратилась в вампиршу, чтобы всегда оставаться вместе с Малколмом.
Кларисса удивленно уставилась на Латону.
— Ты влюбилась в вампира? В таком случае я искренне тебе сочувствую. Спасайся бегством, пока еще не поздно.
— И не подумаю, — решительно произнесла Латона. — Напротив, я отправлюсь на поиски Малколма, как только выполню обещание, которое держит меня здесь. Мы поклялись друг другу в вечной любви и верности.
— Да, мы с Лучиано тоже давали друг другу такие клятвы. Однако при этом он совершенно забыл упомянуть о том, что искренне и горячо любит только мою кровь и что ему гораздо приятнее представлять меня на своем обеденном столе, чем в качестве спутницы жизни.
Каждое слово, вырывавшееся из уст Клариссы, было наполнено ненавистью. Было видно, что поступок Лучиано задел ее до глубины души. Девушка считала, что любимый предал ее, но Латона догадывалась, что страсть захлестнула юного вампира с такой силой, что он, сам того не желая, потерял самообладание. Малколм тоже мог бы убить ее, если бы Брэм появился хоть на минуту позже, и все же Латона не осуждала вампира за эту страсть, являвшуюся частью его природы. Она любила его. А ведь любить — значит прощать и принимать другого таким, какой он есть. И если единственная возможность быть вместе с Малколмом заключалась в том, чтобы тоже стать вампиром, Латона готова была на это решиться, Она опять посмотрела на Клариссу, каждое движение которой было пронизано страданием.