— Хорошо. — Брандер уже спускается вниз. Кларк тянется к пульту через плечо Накаты и включает внешний канал. — Эй, Кен. Просыпайся.
«Я говорю себе, что знаю это место, — размышляет она. — Называю его своим домом.
Ничего я не знаю».
Брандер плывет под ней, освещенный снизу пылающим дном. Мир исходит пеленой цвета, голубизной, желтизной и зеленью столь чистыми, что на них почти больно смотреть. Пыль фиолетовых звезд сталкивается и разлетается по земле; косяк восхитительно сверкающих креветок.
— Здесь кто-нибудь… — начинает Кларк, но чувствует удивление и изумление, исходящие от Майка.
Очевидно, он ничего подобного раньше не видел. И Лабин…
— В первый раз здесь, — громко отвечает Кен, темный, как всегда.
— Роскошно, — говорит Брандер. — Мы здесь уже столько времени и даже не знали, что это место существует…
«Возможно, Джерри знал». Время от времени сонар «Биб» засекает кого-то в этом направлении, когда все остальные уже отчитались. Не на таком расстоянии, конечно, но, кто знает, как далеко теперь забирается Фишер или то, чем он стал?
Брандер ныряет вниз от «кальмара», протянув вперед руку. Кларк смотрит, как он подбирает что-то со дна. Слабое покалывание на секунду обволакивает ее разум — это неопределяемое ощущение чужого разума, работающего рядом, — а потом она проплывает мимо, ее «кальмар» несет Лени дальше.
— Эй, Лен, — жужжит Брандер за ней. — Посмотри-ка.
Она отпускает дроссель и поворачивает. У Майка на ладони лежит стеклянное суставчатое существо, немного похожее на ту креветку, которую когда-то нашел Актон.
— Не причиняй ему вреда, — говорит она.
Маска Брандера взирает на нее:
— С чего бы я должен причинить ему вред? Я просто хочу, чтобы ты посмотрела на его глаза.
Что-то непонятное чувствуется в излучении Майка. Словно он немного рассинхронизирован сам с собой, как будто его мозг транслирует волны на двух частотах одновременно. Кларк трясет головой. Ощущение проходит.
— Но у него нет глаз, — осматривает она существо.
— Есть. Просто не на голове.
Он переворачивает его, большим и указательным пальцами кладет на спину. Ряды конечностей — то ли ног, то ли жабр — бесполезно цепляются, пытаясь ухватиться. Посреди них, там, где суставы встречаются с телом, на Лени смотрит линия крошечных черных сфер.
— Странно, — удивляется Кларк. — Глаза на животе.
И она снова чувствует это странное, почти призматическое ощущение расколотого сознания.
Брандер отпускает животное.
— Это разумно. Смотри, тут весь свет исходит ото дна. — Неожиданно он смотрит на Кларк, излучая волнение. — Эй, Лен, ты как себя чувствуешь?
— Да нормально.
— Ты кажешься какой-то…
— Разделенной, — произносят они одновременно. Понимание. Она не знает, сколько тут идет от нее, а сколько исходит от Брандера, но неожиданно они оба понимают.
— Здесь есть кто-то еще, — совсем без надобности поясняет он.
Кларк оглядывается. Кен. Но она его не видит.
— Твою мать. Думаешь, это он? — Брандер тоже осматривает воду. — Думаешь, наконец-то начал встраиваться?
— Не знаю.
— А кто еще это может быть?
— Майк. Лени, — голос Лабина, слабый, откуда-то спереди.
Кларк смотрит на Брандера. Тот — в ответ.
— Мы здесь, — кричит он, повышая громкость.
— Я нашел, — отвечает Кен, невидимый и далекий. Кларк отталкивается ото дна и хватает «кальмара».
Брандер рядом с ней, сонарный пистолет щелкает и потрескивает:
— Засек его. Нам туда.
— А что там еще?
— Без понятия. Что-то большое. Три-четыре метра. Металлическое.
Кларк проворачивает дроссель, Брандер следует за ней. Внизу разворачивается буйство цвета.
— Вон там.
Впереди сетка зеленого света разделяет дно на квадраты.
— Что за?..
— Лазеры, — говорит Брандер. — По-моему.
В нескольких сантиметрах над дном светящимся изобилием прямых углов парят изумрудные линии. Под ними вдоль камней бегут желтовато-серые металлические трубы; крохотные призмы через регулярные интервалы прорывают их поверхность. В каждой есть щель, из которой выбиваются четыре луча когерентного света, и еще четыре, и еще. Проволочная шахматная доска, наложенная на скалистое дно.
Рифтеры двигаются в двух метрах над сетью.
— Я не уверен, — скрежещет Брандер, — но мне кажется, это один луч. Просто отраженный от самого себя.
— Майк…
— Вижу.
Поначалу это всего лишь размытая зеленая колонна, медленно проявляющаяся в отдалении. Но приближение приносит с собой ясность: лучи, рассекающие поверхность океана, смыкаются в круге, изгибаются вертикально вверх, образуют сверкающие прутья цилиндрической клетки. Внутри нее прямо из дна растет толстый металлический побег. На его вершине виднеется большой диск, расцветая индустриальным зонтиком, откуда исходят спицы лазерного света, бесконечно отражаясь от дна.
— Это как… как карусель, — жужжит Кларк, вспомнив старую картинку из еще более давних времен. — Без лошадей…
— Не блокируйте лучи, — раздается голос Лабина, он висит с другой стороны от сооружения, направив на него сонарный пистолет. — Они слишком слабые и вреда не принесут, если только не попадут в глаз, но лучше не вмешиваться в то, что они делают.
— И что же? — спрашивает Брандер.
Лабин не отвечает.
«Ради всего…»
Но волнение Кларк только отчасти вызвано механизмом, стоящим перед ней. С толку сбивает другое, усиливающееся чувство: ощущение чужого разума: не ее, не Брандера, но, тем не менее, чего-то знакомого.
«Кен? Это ты?»
— Мы не это видели на сонаре. — Лени чувствует неуверенность Майка даже в его словах. — Что бы там ни было, оно двигалось.
— Объект, который мы засекли, скорее всего, посадил эту штуку, — жужжит Лабин. — И уже давно ушел.
— Но что это… — Голос Брандера затихает, превращаясь в механический хрип.
Нет. Это не рифтер. Сейчас она это понимает.
— Оно думает, — говорит Лени. — Оно живое.
Кен вытаскивает еще один инструмент. Кларк не видит показателей, но сквозь воду до нее доносится красноречивый треск.
— И радиоактивное, — подытоживает Лабин.
Сквозь бесконечную тьму, раскинувшуюся между «Биб» и Землей Карусели, до них доносится голос Накаты.
— …Джуди… — шепчет он, слабый настолько, что почти не разобрать, — …рассеивающий слой…