– Готов? – кричу я, перекрывая шум двигателя.
– Готов и всегда буду, – отвечает он, прижавшись губами к моему уху.
Я мягко включаю передачу, и «джет-скай» отходит от «Прекрасной леди» – слишком медленно, на мой вкус. Кристиан сжимает объятья. Добавляю газу, и мы прыгаем вперед. Двигатель работает ровно, не глохнет, и я счастлива.
– Полегче! – предостерегает Кристиан, но и в его голосе звучат радостные нотки.
Я проношусь мимо «Прекрасной леди» и беру курс в открытое море. Мы бросили якорь напротив Порт-де-Плезанс Сен-Клод-дю-Вар. Вдалеке, словно встроенный в Средиземное море, виднеется аэропорт Ниццы. Уже после прибытия сюда, прошлой ночью, я слышала звук идущего на посадку самолета и теперь решаю взглянуть поближе.
Мы несемся к цели, прыгая над волнами. Я в восторге, а самое главное – Кристиан дал мне полную свободу. Мы мчимся к аэропорту, и все беспокойство, все тревоги последних дней уходят сами собой.
– В следующий раз возьмем два гидроцикла! – кричит Кристиан. Я улыбаюсь – погонять с ним наперегонки было бы здорово.
Мы мчимся через прохладное синее море к концу взлетно-посадочной полосы, когда небо над головой вдруг раскалывает грохот идущего на посадку самолета. Я вздрагиваю и, поддавшись на мгновение панике, выворачиваю руль и одновременно жму на газ вместо тормоза.
– Ана! – кричит Кристиан, но уже поздно. Гидроцикл виляет, и я, раскинув руки и ноги и прихватив с собой Кристиана, лечу в море.
Здесь холодно, не то что у берега. Я погружаюсь, но тут же всплываю – спасибо спасательному жилету, – успев отведать средиземноморской водички. Кашляя и отплевываясь, протираю глаза и оглядываюсь. Кристиан уже плывет ко мне. Гидроцикл с заглохшим двигателем беззаботно покачивается неподалеку.
– Ты в порядке?
– Да, – хриплю я и не могу скрыть радости.
Видишь, Кристиан? Это худшее, что может случиться, когда катаешься на гидроцикле! Он заключает меня в объятья, отстраняется и с тревогой шарит глазами по моему лицу.
– Видишь, все не так уж плохо! – улыбаюсь я, шлепая ладонями по воде. Не сразу, но он все же улыбается, сначала недоверчиво, потом с облегчением.
– Да уж. Если не считать, что я весь мокрый, – ворчит он совсем не сердито.
– Я тоже.
– А ты нравишься мне мокрая, – ухмыляется он.
– Кристиан! – укоризненно говорю я тоном праведного негодования. Он улыбается своей роскошной улыбкой, наклоняется, крепко целует и отстраняется. Я перевожу дух. Его глаза темнеют под полуопущенными веками, и мне становится жарко.
– Давай вернемся. Нам все равно надо принять душ. Но поведу я.
Мы прохлаждаемся в зале для пассажиров первого класса лондонского аэропорта Хитроу, ожидая рейса на Сиэтл. Кристиан читает «Файнэншл таймс». Я беру фотоаппарат, хочу сделать парочку снимков. Он такой сексуальный в белой льняной рубашке и джинсах, с засунутыми за пуговицу очками. Вспышка. Кристиан мигает и улыбается мне своей застенчивой улыбкой.
– Как самочувствие, миссис Грей?
– Не хочется возвращаться. Мне так нравится, когда тебя не нужно ни с кем делить.
Он наклоняется, сжимает мою руку. Подносит ее к губам, целует костяшки пальцев…
– Мне тоже.
– Но?.. – спрашиваю я, услышав непроизнесенное короткое слово в конце его заявления.
Кристиан хмурится.
– Но?.. – Он делает вид, что не понял. Я слегка наклоняю голову и смотрю на него с выражением «ну же, скажи», которое довела до совершенства в последние пару дней. Кристиан вздыхает и откладывает газету. – Я хочу, чтобы этого поджигателя поймали поскорее и чтобы нам не о чем было беспокоиться.
– О… – Я и вправду удивлена его откровенностью.
– Уэлчу не поздоровится, если нечто подобное случится еще раз.
Обещание звучит так зловеще, что у меня по спине бегут мурашки. Кристиан бесстрастно смотрит на меня, и я не знаю, чего он от меня ждет и какой мне нужно быть – дерзкой, легкомысленной, беспечной? Мыслей нет, и, чтобы снять возникшее между нами напряжение, я делаю то единственное, что приходит в голову: поднимаю фотоаппарат и щелкаю затвором.
– Эй, соня, мы уже дома, – говорит Кристиан.
– М-м-м, – сонно ворчу я, пытаясь удержать сон, в котором мы с Кристианом валяемся на одеяле в Кью-Гарденсе. Я так устала! Поездки ужасно изнуряют, даже если путешествуешь первым классом. Мы провели в самолете часов восемнадцать или даже больше – я уже потеряла счет времени. Дверь открывается, я открываю глаза и вижу склонившегося надо мной Кристиана. Он расстегивает ремень и берет меня на руки.
– Эй, я и сама умею ходить!
Кристиан только фыркает.
– Мне нужно перенести тебя через порог.
Я обнимаю его за шею и вскидываю бровь.
– Понесешь на тридцатый этаж?
– Миссис Грей, рад сообщить, что вы набрали вес.
– Что?
Он улыбается.
– Так что, если не возражаешь, воспользуемся лифтом.
У входа в «Эскалу» нас встречает Тейлор.
– Добро пожаловать домой, мистер Грей, миссис Грей.
– Спасибо, Тейлор.
Я одариваю Тейлора мимолетной улыбкой, и он идет к «Ауди», за рулем которой сидит Сойер.
– Так что, я действительно набрала вес?
– Немного, – успокаивает Кристиан, но лицо его вдруг темнеет. О нет… что еще?
– Ты всего лишь вернула тот вес, что потеряла, когда ушла от меня, – негромко объясняет он, вызывая лифт, и еще больше мрачнеет.
Я вижу, чувствую его боль, и под сердцем как будто повисают гири. Нет!
– Эй. – Глажу его по щеке, запускаю пальцы в волосы, тяну к себе. Он не упирается, охотно уступает. – Если бы я не ушла тогда, стоял бы ты сейчас здесь? – шепчу я, глядя в глаза цвета грозовой тучи. На губах смущенная, моя любимая улыбка.
– Нет, – тихо говорит он и, не выпуская меня из объятий, входит в кабину. – Нет, миссис Грей, я не стоял бы здесь с вами сейчас. Но я бы знал, что могу защитить тебя, если бы ты не бросила мне вызов.
В его голосе слышится нотка сожаления. Черт.
– А мне нравится бросать тебе вызов, – осторожно говорю я.
– Знаю. И мне… мне это тоже нравится, – с улыбкой признается он.
Слава богу.
– Так я тебе даже толстая нравлюсь? – шепчу я. Он смеется.
– Даже толстая. – Мы снова целуемся, уже по-настоящему, с желанием. Я тяну его за волосы, наши языки переплетаются в медленном, чувственном танце, и когда лифт с мелодичным звоном останавливается, добравшись до пентхауса, мы с трудом отрываемся друг от друга.
– Мне очень хорошо с тобой. Очень… – Он смотрит на меня с вожделением, потом качает головой, словно прогоняя непристойные мысли. Мы входим в фойе.