О’Брайен: Это комендор-сержант О’Брайен, морская пехота США. Я говорю с тем самым засранцем из «Радио “Свободный Манхэттен”»?
Уильямс: Сэр, да, сэр, – я тот самый засранец.
О’Брайен: Тогда у меня работенка для тебя. Передай всем: несмотря на потоп, полковник Барклай эвакуации не прекратил. Повторяю: эвакуация продолжается! Любой желающий убраться из этого города пусть бежит со всех ног на Центральный вокзал. Наши части сейчас в Мидлтауне – ищите их, и вам помогут всем, чем смогут. Это все. Это был сержант О’Брайен.
Уильямс: Господи всемогущий, вы слышали? Эвакуация продолжается! Народ, ноги в руки и пошли! Уэйн и прочие очевидцы доносили: у Двадцать третьей стрит и дальше уже мелко. Добираться будет нелегко, окрестности здорово перекорежило, но это ваш единственный способ выбраться отсюда. Послушайте сэра сержанта и поспешите, придумайте, как вам лучше добраться, и давайте! Идите налегке и не задерживайтесь! Скорее – это ваш единственный шанс выбраться отсюда, не упустите его!
М-да, но добраться до Центрального вокзала – это еще полдела.
По пути я прислушиваюсь к новым приятелям и узнаю немало полезного. От местной вертикали власти остались жалкие ошметки. И армия, и десантура, и морпехи… да мать вашу, даже полиция с пожарными – в полном хаосе сверху донизу, обломки, развал и разброд. Остался народ из полудюжины разных контор, у всех приказы разные и разные полномочия, повсюду дезертирство, мародерство и разбой, но остались и честные ребята, кто сделает все как надо, пусть только прикажут, пусть найдется способный командовать, авторитетный, имеющий полномочия. Так вот, в последние пару дней такой батяня для всех потерянных и растерянных, хозяин, крепкая рука среди урагана апокалипсического дерьма – нашелся!
Я слышу его, когда ковыляю с ребятами мимо Двадцать шестой и Бродвея.
– Говорит полковник Барклай! Всем боевым частям морской пехоты на первичном и вторичном периметрах: слушай мою команду! Всем отходить к Центральному вокзалу, перегруппировываясь на ходу. Наша задача: полная эвакуация гражданского населения и раненых, – и мы будем держать вокзал, пока задачу не исполним! У вас один час, чтобы прибыть на вокзал. Не успевшие пойдут домой пешком.
Полковник отнюдь не похож на мессию Второго пришествия. Он из тех, кто считает: мир повиляет хвостом и побежит выполнять, как только сэр полковник выключит свои пятьдесят орущих приказы децибел. Но Чино чуть не молится на полковника, и все выжившие кореша, бойцы на все сто, горой за него, все твердят: только из-за Шермана Барклая цефам еще противостоит организованное сопротивление. Без него все сгорит синим огнем.
До Центрального вокзала волна не добралась – к северу от Двадцать пятой местность повыше и там сухо. Слишком сухо: закатное солнце утонуло в облаках черного и белого дыма. Подойдя по Шестой, мы видим пылающие в пяти кварталах дома. Пересекаем Тридцать шестую – и парни кашляют, перхают.
– Эй, чуете, как смердит?
Активирую фильтр запахов – надо самому попробовать. Да, в самом деле – не похоже на обычный запах горящего города. Его я сотню раз чуял с тех пор, как в морпехи завербовался, он так знакомо дерет горло и щиплет глаза – старый приятель, с ним как дома. Вонь этого пожарища – другая, суше, кислее. Хотя – припоминаю, слышал я такое во время мятежа, учиненного сторонниками самостоятельности Техаса. Толпа сожгла склад издательства, полный научных книг.
О да, запашок знакомый.
– Говорит «Чарли-семь», подход с запада перекрыт, нас блокировали у библиотеки на перекрестке Пятой и Сорок второй. С нами десятки гражданских. Прошу огневой поддержки – иначе к вокзалу не прорвемся!
Да, запах горящих книг.
Пересекаем Сороковую и заходим в истерзанные останки зеленого сквера. GPS-навигатор выдает: Брайант-парк, когда-то широкое кольцо деревьев вокруг ровненького газончика, а теперь тут гарь, пепел, все выпахано и вытоптано, простреливаемое со всех сторон пространство, укрыться негде. За ним высится Библиотека Нью-Йорка, здоровенное казенное здание, изрезанное узкими окнами пятнадцатиметровой высоты, над ними – еще ряд окон, арочных, огромных – восьмиметровых. Я вижу за стеклами множество лиц – библиотека полна людей.
Тем временем Барклай орет в микрофон – собирает к нам подкрепление.
Похоже, цефы занимаются тем же.
Влипли так влипли. В библиотеке полно солдат и гражданских, но мы даже через улицу не можем перебраться: цефовские корабли там и сыплют десант, поливая нас адским огнем. Мы прячемся в жилом комплексе напротив, и даже там по мне стреляют, и не кто-нибудь, а друг хордовый – оголтелый дебил из группы «Тормоза-6» думает, будто «выгляжу одним из этих».
Не знаю, сколько успело выбраться из библиотеки до того, как цефовский корабль разнес ее к чертям собачьим. Может, никто и не успел – мы подошли сзади, главного входа не видели, и наблюдателей на той стороне не было. Внезапно вся домина – вдребезги, окна вылетают, крыша внутрь падает, везде огонь.
Не знал, что камень способен так гореть!
Но убило не всех – верней, не сразу, я слышал слабые крики из развалин. Нас уже должны прикрывать, рота «Чарли» разместила ракетную батарею за парком, но стрелки или перебиты, или отлучились в нужник, а всех, кто хочет парк пересечь, косят в момент. В конце концов мы подбираемся к батарее и пускаем ее в дело, даже выносим траханый цефовский корабль – но голоса среди пламени к тому времени давно уже смолкли.
Мы все равно лезем к библиотеке. Во-первых, может, кто и остался, шанс всегда есть, а во-вторых, нас подгоняют, сзади просто ад, лупят во всю мочь. Отступаем через парк, отстреливаясь, и горстка морпехов – даже тот самый дебил из «Тормозов-6» добирается к черному входу вместе со мной. Но за порогом – гребаный адский ад, парням и двух шагов не сделать – обуглятся. Я оставляю парней выживать по собственному разумению и лезу внутрь.
Я в библиотеке впервые в жизни и честно скажу – мне там вовсе не нравится.
Местами даже мне не пройти: светится раскаленный докрасна камень, дым такой густой, что и лезть нет смысла. Переключаюсь на инфракрасное, но бесполезно – вокруг вихрь псевдоцветов, не разобрать ничегошеньки. Множество тел, чернее черного на любой длине волны, у некоторых изо рта – пар, они снаружи обуглились, а внутри еще осталась влага, еще кипит. Шипят на полу, будто бекон на сковородке, а иные уже целиком уголь, когда цепляешь – ломаются, рассыпаются на куски.
Но я слышу голоса. Поначалу думаю: галлюцинации, но все равно иду на них, к разломанной лестнице, где шальной сквозняк отдувает дым, и дает прохладу, и не позволяет сгрудившимся людям умереть быстро. Я нахожу дырку в стене, делаю ее дырищей, и бедняги выползают наружу, кашляя, поиграть в кошки-мышки с цефами.
Гляжу на них, и в голову заползает идея: ищи не людей, ищи место, где они могут уцелеть! Не теряй времени, выискивая, где кто шевелится, ищи те немногие укромные закоулки, где жар не так убийствен. Я снова переключаюсь на инфракрасный диапазон, ураган псевдоцветов по-прежнему бушует вокруг, но теперь я знаю, что искать, – взяв мгновенную статическую картинку, можно различить так и сям темные пятнышки, редкие участки низкой температуры.