Book.

Он дождется, когда Катя как следует промерзнет, задрожит, как овечий хвост, и ее знаменитая челка намокнет.

Тогда он снимет с себя и отдаст ей все: и шарф, и пальто, и шапку. И Катя поглядит на него своими светлыми взрослыми глазами.

А может быть, и спасти ее удастся. Вдруг повезет, и она свалится за борт. В крайнем случае дать ей как-нибудь пинка незаметно. Борька начнет кричать, придумывать что-нибудь умное. А Сашка нет, он думать не будет. Он раз за борт — и спасет. А когда уж он ее спасет, всем будет наплевать, как она там очутилась.

Но теперь все лопнуло. Потому что папа был просто какой-то ненормальный с этой математикой.

Нет, это не зря говорят, что понедельник — самый несчастный день. Контрольная была как раз в понедельник. И вот пожалуйста — двойка.

Сашка проглотил колючую слюну. Он решительно вытащил из пенала ластик, потер грязный уголок о штанину задержав дыхание в груди, осторожно стал стирать двойку.

Стирать ее надо было ой как осторожно. Бумага так и сходила пленками.

Сашка поерзал на сундуке, чтобы усесться поудобней Но вдруг под ним что-то хрюкнуло, хрустнуло, подломилось, и Сашка ухнул вниз, прямо в сундучок, так что коленки оказались выше головы. Острая щепка уперлась в бок. А слева был еще гвоздь. Он прошел через штаны и немного уже вошел в Сашку.

Сашка глянул на дневник и с шипением втянул в себя воздух. На месте двойки чернела дыра.

Он яростно и бестолково забарахтался, стараясь вылезти из сундучка.

Сам все испортил! Такой дневник и вовсе папе не покажешь. По этой дырке кто хочешь сразу обо всем догадается.

Наконец Сашка с трудом встал на ноги. Не выдержав, со злостью изо всех сил ударил сундучок ногой. Сухие звонкие доски развалились, разлетелись в стороны.

Вот тут-то Сашка все и увидел.

На дне сундука горкой, одна на другой, лежали какие-то удивительные книги.

Книги были не простые. Это Сашка сразу понял. Наверно, таких ни в одной библиотеке не сыщешь. Разве только в музее.

Книги были старинные, даже совсем древние. С застежками из меди, а может, и из золота. А уж толстые! Одна книжечка, как папин портфель.

Двумя руками Сашка с трудом поднял верхнюю книгу. До чего ж тяжелая! А пылищи на ней…

Сашка плюнул на обложку и растер рукавом.

На старой темной коже блеснули глубокие золотые буквы. Сашка прочел:

«ПОЛНАЯ ВОЛШЕБНАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ»

Внизу блестели золотенькие буквы поменьше.

В шести томах.

Том I.

Эти слова как-то не сразу дошли до Сашки, и вдруг словно взорвались в нем. Сашка покачнулся. Его руки судорожно вцепились в книгу, будто она могла вырваться от него, удрать или улететь, как птица.

Тихонько, осторожненько, боясь дохнуть, Сашка открыл книгу. Буквы так и запрыгали у него перед глазами: тяжелые, красивые, все в завитушках.

«Ведь-ма о-бык-но-вен-ная, — по складам прочел Сашка. В голове было пусто и гулко. — Ух, ты! Ведьма! А в скобках вон еще написано: «На помеле и без помела». «Волшебники добрые», «Волшебники злые». «Вруны и вранье». И еще стихи какие-то.

Не веря своим глазам, Сашка прочел:

Волки, войте на луну!

Раки, ползайте по дну!

В полночь каркнет воронье,

И станет правдой все вранье!

Окер-покер, Доминокер,

Спин-спан, Мускидан.

Этот «окер-покер» вдруг как-то остро огорчил Сашку. Он как-то все испортил. Из-за него все сразу стало каким-то дурацким, несерьезным. Разве так должно быть, если все настоящее, волшебное?

Сашка стал читать дальше:

«Примечание I. О, врун! Твое вранье станет правдой, только если тебе поверят. Если тебе не поверят, твое вранье останется просто враньем.

Примечание II. О, несчастный! Если ты, сгибаясь под тяжестью вранья, захочешь, чтобы все было опять, как прежде, то…»

Дальше почти ничего нельзя было разобрать. Низ страницы был весь в дырках и пятнах. Как будто книгу грызли мыши. Да еще к тому же кто-то из волшебников читал ее за обедом и переворачивал страницы жирными пальцами.

Сашка с трудом прочел:

Мне свидетель звездный Лев

Свет Стрельца и Водолея!

Волшебства сломай печать!

Только жи… не жа…

И себя преодо…

Смо… сно… все на…

Нет, ничего толком не разберешь, особенно последние строчки.

Но Сашка не стал ломать голову, догадываться, что там написано. Подумаешь, звездный Лев какой-то… Чепуха!

Главным было совсем другое. Волшебство! Неужели и вправду… оно существует?

Сашка задохнулся. Он шагнул к окошку, высунулся и жадно глотнул острого, холодноватого воздуха.

Он увидел пустой солнечный двор. Красный зонт переходил улицу. В доме напротив на балконе какая-то тетя с голыми руками, закутав голову теплым платком, била палкой ватное одеяло. На карниз сел такой славный воробей. Потом прилетел раскормленный, жирный голубь.

Все было совсем простое, обыкновенное. Да нету никакого волшебства. И быть не может. Это еще Анна Семеновна в школе объясняла. Откуда ему взяться?

Сашка оглянулся во тьму чердака. Может, и книг нет никаких, просто померещилось?

Но нет. Старые книги по-прежнему лежали среди груды досок, все так же важно и слабо поблескивая из темноты медью застежек.

Так… А их, что ж, выходит, просто так писали? Для шуточки?..

Нет… Может, оно все же есть, это волшебство. Ну, не на солнышке, не во дворе, а ночью или тут на чердаке. А что? В этом доме прежде жил волшебник. Потом он умер, потому что волшебники ведь тоже умирают, и вещи его снесли на чердак. А может, он и просто так приходил сюда поколдовать, потому что при соседях неудобно. Похоже, что все было именно так. Ну, а если это правда, то тогда, тогда…

Все равно, как бы то ни было, а заклинание надо прочесть. Хотя бы на всякий случай…

Сашка не своим, каким-то охрипшим голосом прочел:

Волки, войте на луну!

Раки, ползайте по дну!

В полночь каркнет воронье,

И станет правдой все вранье!

Окер-покер, Доминокер,

Спин-спан, Мускидан.

Никогда Сашка так не старался. Даже когда читал в школе на вечере «Белеет парус одинокий». Его голос звучал как-то очень странно на черном чердаке. Вспугнутая темнота шевелилась в углах.

Сашка бережно закрыл книгу, положил ее к остальным и сверху завалил досками. Ему показалось, что доски снизу слабо светились красноватым светом. Нет, это просто луч солнца как-то продрался сквозь пыльное окошко и стрельнул в глубь чердака.