Она вдруг потеряла способность поддерживать беседу. Узрев какого-то коллегу из редакции, она извинилась и устремилась к нему.
— Вот так чудеса! — раздался откуда-то из-за Лориной спины знакомый голос.
Она обернулась. Как всегда красивый и элегантный, перед ней стоял Беннет Ландсманн.
— Бен! — закричала Лора. Они обнялись. — Как дела?
— Сама знаешь, — усмехнулся он. — Как могут быть дела у ординатора? Он или наполовину жив, или наполовину мертв. Однако по сегодняшнему особому случаю я наполовину пьян. Но это от радости.
— И что скажешь по поводу успеха нашего общего друга?
— Мы с тобой оба знаем, что он это заслужил больше, чем кто бы то ни было, — ответил Беннет. — Лучше Барни я никого не знаю. А как тебе Эмили? Кажется, ей повезло?
— Хорошенькая, — уклончиво ответила Лора. — Мы с ней пока мало пообщались, но она мне показалась воплощенной энергией. Как думаешь, они счастливы?
— Могу только сказать, что Барни ее любит, — сказал Беннет. — И хочет на ней жениться. Но она по каким-то своим тайным причинам упорно ему отказывает. Однако Барни считает, что можно продолжать жить вместе, пока он ее не возьмет измором.
— Послушай-ка, Ландсманн, — объявила Лора, — ты не обижайся, но я не для того прилетела из Бостона, чтобы встречаться с однокашниками. Я хочу на звезд поглазеть! Где этот Джеки Робинсон?
И они отправились на поиски знаменитостей.
— Я у всех взяла автографы.
— Нет, Банни, не может быть! Какое мещанство! — упрекнул Уоррен.
— А мне показалось, они так не считают. Али мне даже написал стихи на салфетке.
После торжества Барни организовал у себя дома вечеринку с шампанским и деликатесами для узкого круга («семейной сборной», как он выразился).
— Барни, послушай-ка, — сказала Лора, уже слегка захмелев, — между нами, кто из тех, у кого ты брал интервью для книги, на тебя произвел самое сильное впечатление?
— Честно говоря, не знаю, — ответил еще более хмельной Барни. — Но я тебе скажу одну вещь. Если бы мне поставили условие: выбирай одного человека на всей земле и иди с ним ужинать… — Он выдержал паузу. — Я бы выбрал Эмили.
Все дружно захлопали.
— Так когда свадьба, Барн? — спросила Банни.
В голове у Барни уже шумело настолько, что он не сразу нашелся что ответить. Инициативу взяла в свои руки Эмили.
— Банни, ты первая узнаешь, — пообещала она с напускной веселостью.
— Нет-нет, — возмутился Барни. — Первым узнаю я!
В начале одиннадцатого Лора стала собираться.
— Терпеть не могу разбивать компанию, но мне надо успеть на последний рейс в Бостон.
Беннет тоже встал.
— По-моему, одному юному хирургу тоже пора. Лора, могу я тебя подвезти? Аэропорт мне по дороге.
— Отлично, Бен! Заодно расскажешь, кого и как резал в последнее время.
Они по очереди распрощались с присутствующими. Дойдя до Барни, Лора шепнула:
— Эмили потрясающая! Смотри не упусти!
— Не упущу, — шепнул он в ответ.
Он проводил Лору с Беннетом до дверей, а когда вернулся в гостиную, Уоррен тоже натягивал пиджак.
— Не знаю, как вы, ребята, а мне приходится на хлеб зарабатывать. Банни надо везти детей в школу, мама, по-моему, тоже устала… Так что мы вас оставляем вдвоем купаться в лучах славы.
Повернувшись к Эмили, он добавил:
— Заставь моего старшего братца как-нибудь прийти на воскресный ужин. А то он такой безответственный!
Наконец гости разошлись, и они остались одни.
— Ну, что, — спросил Барни, сияя, — как тебе мероприятие?
— Она очень красивая.
— Что?
— Почему ты мне никогда не говорил, что Лора такая красивая?
— Потому что это не так, — прямодушно ответил он. — По сравнению с тобой…
— Да перестань! В сравнении с ней я ничто. Буду с тобой откровенна, Барни. Даже разговаривать с ней мне было очень страшно.
— Но почему? Она замужем за Палмером Тэлботом. А мы с ней просто…
— Только не надо опять про вашу «платоническую» дружбу! Почему ты не хочешь признать, что вас связывает что-то особенное? Ты ведь ей послал гранки своей книги, не кому-нибудь!
— Потому что она врач. И интересуется спортом. Что мне сказать, чтобы тебя успокоить, Эм?
— Ты ничем не поможешь.
— А если я скажу: выходи за меня замуж и ты никогда больше не услышишь от меня имени Лоры Кастельяно? Я ее даже на свадьбу не позову!
— Ох, Барн, — устало простонала она, — давай не будем начинать сначала!
— Хорошо, — твердо сказал он, — лучше давай раз и навсегда выясним отношения. Почему ты не можешь стать моей женой? Что тебя останавливает?
Эмили вдруг расплакалась.
— Так я и знала! Я знала, что до этого дойдет!
— До чего, черт побери?
На сей раз он твердо решил докопаться до истины.
— Барни, я тебя знаю. Может быть, даже лучше, чем ты знаешь себя сам. Тебе нужна не просто жена. Тебе нужна семья.
— И что? Это так естественно, когда мужчина и женщина любят друг друга.
И тут она выпалила:
— Барни, я не могу иметь детей.
Наступила мертвая тишина.
— Откуда тебе это известно? — тихо спросил он.
— Когда я училась в колледже, у меня были кое-какие проблемы и я обследовалась. У меня непроходимость труб. Полная. Чтобы ты зря не спрашивал — это нельзя исправить хирургическим путем.
Барни не знал, что он сейчас должен чувствовать. Но он знал, что сказать.
Он опустился на колени рядом с креслом, где сидела Эмили, и прошептал:
— Эмили, я ведь тебя люблю. А не какого-то ребенка, которого я еще даже не знаю.
— Послушай, Барн. Я уже давно с тобой живу и знаю, что больше всего на свете ты хочешь быть отцом. — Она зарыдала в голос, так что последние слова потонули в слезах: — А я тебя им сделать не могу.
— Эм, поверь мне, — взмолился Барни, — это не имеет значения! Мы можем кого-то усыновить…
— И однажды ты меня за это возненавидишь, — сказала она, начиная злиться. — Хотя поведешь себя благородно. Ты останешься со мной и всю жизнь будешь страдать оттого, что у тебя нет своих детей.
Оба опять замолчали.
Частично Эмили была права: Барни уже страдал.
— Эм, ты меня не бросишь, правда? — умоляюще прошептал он.
— Нет, Барн, я останусь здесь, пока ты меня не выгонишь.