— Так, убедись, что в это воскресенье их никого не будет. Сможешь?
— Да, конечно.
— А теперь вот еще что. Женщина в сознании?
— В основном да. Только, чтобы облегчить ей боль, мы ее здорово накачиваем наркотиками.
— Мне надо будет с ней поговорить, поэтому сделай так, чтобы в воскресенье вечером она была адекватна. Буду в девять.
Это был обычный окраинный район, где живет наименее обеспеченная часть среднего класса, с почти одинаковыми домиками на две семьи, перед каждым — живая изгородь и деревце.
Было пять минут десятого. Дорога была погружена во мрак. Тим Блустоун нервно расхаживал перед домом Карсонов, когда из темноты материализовался Сет.
— Блустоун! — тихо окликнул он.
— Привет, Сет. А где твоя машина?
— Не бери в голову. Я запарковался в удобном месте. Идем в дом!
Сет не стал говорить, что приехал на внедорожнике жены, на котором не было таблички, обозначающей, что за рулем врач.
Они подошли к двери. Из дома доносился звук телевизионной трансляции бейсбольного матча. У Сета мелькнула мысль, что муж нарочно пускает звук на такую громкость, чтобы не слышать стонов невыносимо страдающей жены.
— Здравствуйте, доктор, — сказал Ирвин Карсон безжизненным голосом. — Спасибо, что приехали.
— Где миссис Карсон?
— Она наверху. Там ее спальня. Она вас ждет.
Сет ответил кивком.
— Вы не хотите к ней подняться и поговорить?
Муж немного подумал и сказал:
— Мы весь день только и делали, что говорили. Мы уже попрощались. Боюсь, я не смогу…
Голос у него дрогнул.
Медики кивнули и медленно пошли наверх.
— Добрый вечер, Мардж, — поздоровался Тим — Познакомьтесь, это доктор Лазарус.
Женщина была похожа на привидение, обтянутое кожей лицо напоминало голый череп. К правой руке была подсоединена трубка капельницы, поддерживающей ее жизнь. Кап… кап…
Она приподняла костлявую руку и с усилием прошептала:
— Спасибо, доктор, что приехали.
Сет кивнул и сел, чтобы задать несчастной несколько вопросов.
— Миссис Карсон, вам, должно быть, трудно говорить, но мне необходимо кое-что прояснить. Вы понимаете, с какой целью мы здесь?
— Да, доктор.
— Вы уверены, что сделали правильно, обратившись к доктору Блустоуну с такой просьбой? Я хочу понять, не возникало ли у вас потом сомнений на этот счет?
— Нет. Я хочу умереть. — И с мольбой простонала: — Доктор, пожалуйста!
В этот момент взгляд Сета упал на небольшое распятие на прикроватной тумбочке. Она католичка. Разве не грех — смертный грех! — то, что она просит его совершить? Ведь это равносильно самоубийству. Мардж не дала ему задать свой вопрос.
— Не беспокойтесь, доктор, — едва слышно сказала она. — Сделайте то, что нужно. Остальное я беру на себя. Я столько раз молила Его, что не сомневаюсь: Он поймет.
Тут Сет перевел взгляд на Тима. Может, ему, как семейному доктору Карсонов, тоже есть что сказать? Но тот, по-видимому, был не в силах говорить. Сет снова повернулся к миссис Карсон:
— Миссис Карсон, я только введу вам в вену одно лекарство, и через пять минут вы уснете…
— И боли больше не будет?
— Нет, миссис Карсон, не будет, — очень тихо произнес Сет.
Женщина заплакала. Слезы бежали по ввалившимся щекам.
— Боже, — вымолвила она, — благодарю Тебя, что Ты послал мне ангела!
Сет продолжал спокойно говорить, зная, что его слова служат ей утешением. Он заметил, что, когда подсоединил ампулу к игле в ее локтевом сгибе, Тим Блустоун отвернулся. Он не мог даже смотреть на это. Сет взял миссис Карсон за руку и крепко сжал, а из нее постепенно уходила жизнь. И боль.
Доктора вышли из комнаты и спустились к Ирвину Карсону, который невидящим взглядом уткнулся в экран телевизора.
— Она упокоилась, — ответил Сет на его безмолвный вопрос.
Карсон перекрестился и разрыдался. Быть может — от горя, быть может — от облегчения. А может, и от того и от другого разом.
— Я… Я не знаю, что сказать, — всхлипнул он.
А молодой врач не знал, что ответить.
Он стал натягивать куртку, а Сет сказал:
— Мистер Карсон, вы должны знать: последние слова Мардж были о том, что она делает это ради своей семьи.
Все еще плача, Карсон кивнул.
— Утром доктор Блустоун к вам зайдет посмотреть, как идут дела. Спокойной ночи.
Ирвин Карсон застыл на месте, и дверь бесшумно затворилась.
Два медика опять стояли в темноте.
— Как мне тебя отблагодарить, Сет? — взволнованно прошептал Тим.
Сет взял его за плечи и сказал:
— Никогда мне больше не звони. Никогда, слышишь?
И растворился в ночи.
— Мне кажется, никогда в жизни я не был в столь глубокой депрессии.
— Подобные заявления заставят людей потерять веру в психиатров, — отозвался Билл Чаплин.
Он пытался поднять настроение своего автора, пригласив его отобедать по-приятельски в «Элейн».
Барни изобразил улыбку:
— Билл, я обыкновенный человек. А кроме того, чтобы помогать другим, вовсе не обязательно самому быть счастливым. В противном случае в Нью-Йорке не осталось бы ни одного психотерапевта. Проблем у меня куча. Во-первых, Эмили меня бросила и даже не отвечает на мои звонки в редакцию. Больше того, какой-то доброжелатель уже доложил мне, что она закрутила роман с неким парнем со спортивного канала Эй-би-си. Мой лучший друг Лора укатила в лесные дебри Торонто и находится на грани нервного срыва. А мою книгу никто не читает, даже в мягкой обложке.
— Перестань, Барни, — увещевал Билл, — хватит тебе грустить, пора уже смириться. Давай лучше обсудим твою следующую книгу.
— У меня нет никаких идей, — безнадежно ответил Барни. — Ящик стола пуст. Понимаешь, я-то думал, что моя затея со спортсменами всех увлечет. Я искренне полагал, что людям будет интересно знать, что происходит в мозгу их кумиров.
— И ты прав, им это интересно. Я считаю, ты ни на йоту не должен отступать от своего подхода. Почему бы тебе не сосредоточиться на другом типе кумиров?
— Ни за что на свете! В век всеобщего цинизма кумирам не осталось места. Иными словами…
— Барни, я знаю! Я придумал! Прохожий на улице считает врача кем-то вроде Господа Бога. Мы боготворим медиков. Мы перед ними трепещем. И если бы ты каким-то образом сумел передать, что происходит в сознании врачей…