Крукшанк присвистнул:
— Бог ты мой! А ты с парнем-то знаком?
— Да, немного. Производит впечатление добропорядочного господина. На преступника не похож. Я не удивлюсь, если нарушителем окажется не он.
— В таком случае надо признать, что мы вернулись на нулевую отметку и имеем дело с рыщущим по коридорам маньяком.
— Давай не увлекаться, Ллойд, он всего лишь умертвил нескольких собачек.
— Пока, Кортни. Пока, — предостерег Крукшанк.
Кучка студентов стояла у дверей гинекологического кабинета. В плохо подобранных белых халатах всем было неуютно. К тому же они чувствовали себя обманщиками, поскольку изображали из себя экспертов в области, где являлись не более чем туристами, причем без визы.
Появилась Грета Андерсен. Она излучала удовлетворение.
— Ну и как? — нервно спросил кто-то.
— Никаких проблем. Пациентка была счастлива увидеть перед собой женщину, которой хотя бы знакомы ее ощущения.
Она покачивающейся походкой удалилась, оставив кое-кого гадать, каково было бы обследовать на гинекологическом кресле саму Грету Андерсен.
Вызвали Барни. Он робко вошел в кабинет и остолбенел. Ибо его больная уже лежала в кресле, задрав ноги на специальные скобы. От пояса и ниже пациентка была завешена бумажной простыней, чтобы она не могла рассматривать Барни, пока он будет осматривать ее. Маленький голубоватый луч очерчивал зону, которую, собственно, ему и предстояло обследовать.
В соответствии с правилами при процедуре присутствовала медицинская сестра в качестве наставницы и помощницы. Она помогла Барни натянуть резиновые перчатки, после чего отошла, давая студенту возможность самостоятельно проделать все, что полагается.
Барни посмотрел на больную. Это была крашеная блондинка лет сорока пяти с явными излишками макияжа на лице.
— Здравствуйте, — произнес он по возможности ободряюще. — Меня зовут доктор Ливингстон, я сейчас осмотрю вас, чтобы убедиться, что все в порядке. Пожалуйста, не напрягайтесь и говорите мне, если будет больно. На самом деле больно вам быть не должно. Я это делал уже тысячу раз.
Последнее он добавил по совету Скипа. На что больная ответила одним-единственным словом:
— Вранье!
Не веря своим ушам, Барни приступил к осмотру наружных половых органов и продиктовал сестре:
— Выделений из влагалища нет, клитор без отклонений…
Дальнейший осмотр показал, что бедра, лобок и промежность тоже в порядке.
Пора было пустить в ход зеркало. Оно было холодное, и Барни попросил сестру открыть горячую воду, чтобы согреть металл.
Снова призвав больную расслабиться, он ввел зеркало во влагалище.
До шейки он дошел, не причинив, как ему казалось, пациентке больших неудобств. Во всяком случае, она только один раз пробурчала: «О черт!» Ага, вот оно. Теперь надо было зафиксировать расширитель, затянув замок на конце. Потом он взял шпатель, осторожно снял соскоб на грибок и поместил его на подготовленное стеклышко.
Оставалось ручное обследование. Он выставил вперед руку, и сестра выдавила ему на пальцы смазку. Положив левую ладонь женщине на живот, Барни приступил к обследованию и вдруг услышал странные звуки: больная задышала часто-часто.
— Мэм, вас ничто не беспокоит? — встревожился он.
— Вы забыли мне напомнить, док! «Собачье дыхание» помогает сохранять мышцы брюшины в расслабленном состоянии.
— Ах да! Конечно. Большое спасибо.
Больная стала осторожно направлять его левую руку, и в результате ему удалось нащупать матку, определить ее расположение, размер, консистенцию, конфигурацию и подвижность.
— Благодарю вас, мэм, вы молодец.
— И тебе спасибо, малыш, ты тоже не подкачал.
— Я знаю, что сделал этой женщине больно, — твердил Беннет во время обеда. — Она даже стонала. Но я никак не мог найти у нее шейку. У меня на это ушла целая вечность!
— Как хорошо, что мне попалась другая, Ландсманн, — признался Барни. — Мне показалось, ее все это просто развлекало, только что не смеялась. Кто после этого захочет быть гинекологом!
— Перестань, Ливингстон, — возразил Ланс. — Это же были настоящие профессионалки!
— Что ты имеешь в виду? Какие еще профессионалки?
— В следующий раз, когда захочешь кому-нибудь из них провести вагинальное обследование, — пояснил Ланс, — это обойдется тебе в двадцать пять баксов в отеле «Беркли».
— Черил, ты почему мне не сказала, что беременна?
— Хэнк, я сама не была уверена. А как ты узнал?
— Между прочим, это видно по цвету шейки матки.
— Не понимаю: ты злишься потому, что я беременна, или потому, что тебе не сказала?
Он задумался.
— И то и другое, наверное. Скажи, разве нам мало двойняшек? И на что мы будем жить?
— Расходы на новорожденного покроет твоя гарвардская страховка. Какие еще потребуются жертвы?
— Ну ты, возможно, иного мнения, но я считаю жертвой половое воздержание.
— Но, Хэнк, не все же время! Современные акушеры говорят…
— Не надо мне рассказывать, что говорят врачи! Это я и сам могу тебе сказать. И не говори, что после рождения близнецов ты с радостью кинулась в мои объятия. Мне пришлось чуть ли не брать тебя силой!
— Ты хочешь сказать, надо было предохраняться?
— Ну, теперь же в продаже есть таблетки. Эновид, оврал…
— Ты не забыл, что мы католики?
— Перестань, дорогая, мы же в двадцатом веке живем! Готов поспорить, таблетки принимает даже жена президента Кеннеди.
— Как раз сейчас, Хэнк, она беременна.
— Господи, у тебя на все есть ответ, да?
Внезапно по щекам Черил покатились слезы.
— Хэнк, я больше не желаю тебя знать! Ты непрерывно богохульствуешь. Ты на меня без конца орешь. Я думала, что выхожу замуж за святого, а ты превращаешься в монстра!
Он не мог выносить ее слез. Он обнял ее и прошептал:
— Прости. Я просто заработался. Вообще-то это здорово! Может, теперь у нас родится сын.
* * *
Барни сидел за учебниками, когда в дверь опять постучали.
— Ливингстона нет, — крикнул он.
— Барни, пожалуйста, впусти меня. Мне надо с тобой поговорить.
Это была Лора. Выражение ее лица соответствовало ее тону. Она готова была расплакаться.
— Прости меня, Барни, я знаю, что уже до чертиков тебе надоела. Но это не терпит отлагательства.
Она вошла. В руках у нее был зеленый портфель.