Произошло чудо. И одновременно это было что-то очень естественное. Мы воссоединились в музыке. Продолжая играть, я стал думать, что вдруг позволило мне выйти из своего звукового плена. Точнее — беззвучного. Отчего я вдруг снова обрел голос. И запел.
Мы с чувством выдержали грандиозный финальный аккорд.
— Эви… — начал я. Она перебила:
— Давай сыграем вторую часть.
Она начала медленное пиццикато, перешла к тягучим плачущим нотам, перекрываемым моей партией, которая словно обнимала мелодию виолончели звуками рояля.
На какой-то миг во всем мире осталась звучать только одна мелодия — гармония наших отношений.
— Эви, я всегда тебя любил, — тихо сказал я. — Понимаешь, всегда! С того дня, как мы познакомились в университете. Только я был тогда слишком робок, чтобы тебе в этом признаться. Иногда, когда мы играли, я пробовал выразить это в музыке.
— Я знаю, — кивнула Эви. По ее щекам текли слезы. — Если б ты только расслышал, как я тебе отвечаю, ты бы меня ни за что не отпустил.
— Но ведь теперь это уже неважно, правда? — спросил я.
— Да, Мэт, — прошептала она. — Теперь мы вместе, а все остальное не имеет никакого значения.
Следующая часть была аллегро пассионато.