Причисленный к пантеону богачей, Сэнди не успевал отвечать на телефонные звонки от восторженных доброжелателей — многих он успел давно забыть, если, конечно, когда-то вообще знал.
В конечном итоге верная Морин получила указание не соединять его с этими доброжелателями, чтобы хоть несколько часов в день шеф мог посвятить работе лаборатории.
Указание было нарушено только раз.
— Я помню, босс, что вы мне велели, но с этим человеком вы сами захотите поговорить.
Это определенно была не Кимико — та всегда звонила ему домой. И вообще они уже сегодня разговаривали. Поэтому Сэнди огрызнулся:
— Не могу себе представить, с кем я хотел бы поговорить. Если, конечно, это не из Стокгольма.
— А я могу, — многозначительно парировала Морин.
— Ну-ну?
— Ким Тауэр, — коротко ответила секретарша.
Сэнди оказался захваченным водоворотом чувств.
Предмет его детских воздыханий, принцесса, обернувшаяся драконом — а не наоборот, как положено в сказке. И едва не погубившая его отца. Объект его самого сильного любовного чувства и самой глубокой ненависти — чтобы не сойти с ума, он давно вычеркнул ее из своей памяти. Во всяком случае, попытался. И вот женщина, которая прежде отказывалась его замечать, а если и замечала, то лишь затем, чтобы в очередной раз унизить, звонит ему по собственной инициативе.
— Ладно, — сдался Сэнди. — Соедини.
У него мгновенно застучало в висках.
— Привет, лапуля, — промурлыкала Рошель. — Как себя чувствуешь, будучи у всех на устах?
— Не могу сказать. А как я себя должен чувствовать?
— Как петарда с ядерным зарядом, — подсказала она и быстро перешла к другой теме: — Как поживает Сидни? Я слышала, у него большой контракт с CBS? Передай ему от меня пламенный привет.
Сэнди был настолько ошеломлен, что даже не возмутился. Пожалуй, даже восхитился ее наглостью.
— Передам, — холодно пообещал он.
— Ни за что не угадаешь, зачем я звоню, — кокетливо сказала Рошель.
— Не может быть! — Сэнди даже не скрывал сарказма. — Студия решила снять обо мне фильм?
Она рассмеялась. Все тем же хрустальным смехом.
— Вообще-то, неплохая идея, — ответила она с типично голливудским лицемерием. — Из грязи да в князи — это всегда идет нарасхват. Послушай, может, встретимся, сходим куда-нибудь, вспомним старые добрые времена?
«Старые-добрые времена? — подумал Сэнди. — Что нам с ней вспоминать? — Однако Рошель уже удалось раздуть былое пламя, и, сам не зная почему, Сэнди решил: — А, чем черт не шутит…»
— Было бы неплохо.
— Сегодня вечером в «Бель-Эр» — устроит? Сегодня пятница, можно посидеть подольше.
— Согласен. Надеюсь, после стольких лет ты еще сможешь меня узнать.
— Ах ты, лапочка! — ответила она. — Да в последнее время твои фотографии в прессе мелькают чаще моих. Я, между прочим, ни разу не красовалась на обложке «Тайм». Увидимся. Кстати, я угощаю. Чао!
— Как думаешь, что ей нужно? — спросил Сэнди у отца.
— Деньги, конечно, — ответил старик. — Будь готов к тому, что она начнет торговать своим роскошным телом.
— Что? — Цинизм отца заставил Сэнди растеряться.
За годы их знакомства он много раз мечтал обладать этой женщиной. Однако время произвело с так называемой Ким Тауэр столь невероятную метаморфозу, что теперь сексуальный контакт с ней представлялся Сэнди не более реальным, чем с какой-нибудь богиней, изображенной на греческой амфоре.
Он приехал пораньше, но Рошель его опередила и уже сидела за столиком в углу, откуда был виден весь зал.
В данный момент она была блондинкой и даже издалека выглядела как суперзвезда, которой она, может быть, и стала бы, будь хоть чуточку поталантливее.
И тем не менее всем своим видом она олицетворяла успех, чему особенно способствовал блеск бриллиантового колье С подвеской в форме египетского символа вечной жизни — Анкха. Как драгоценный дорожный знак, он приковывал взоры всех, кто на нее смотрел, а именно — к ложбинке на ее роскошной груди.
На сей раз Рошель подставила ему для поцелуя обе щеки. Как раз в этот момент к ним подошел сомелье с бутылкой шампанского. Они сели, и Рошель провозгласила тост в честь Сэнди.
— За величайшую звезду из всех, кого я знаю, — объявила она с улыбкой.
— Преувеличиваешь, — скромно ответил Сэнди.
— А знаешь, Сэнди, я всегда знала, что ты прославишься, — продолжала она. — Даже когда мы еще ходили в школу, ты был такой умный, что я уже тогда решила: ты или Нобелевскую получишь, или станешь президентом.
На это Сэнди только и мог, что буркнуть:
— И в том, и в другом случае от нас ничего не зависит.
— Перестань, Сэнди, — пожурила она. — Если уж Шведская академия уважила такую белую ворону, как Кэри Мюллис, то ты со своими мозгами уж точно заслужил Нобелевскую! Невзирая на все твои богатства.
Он в который раз подивился широте ее познаний. Было такое впечатление, будто Рошель заглатывает информацию не жуя. В любом случае голова у нее была как компьютерная база данных. И в этой базе данных значился даже такой колоритный персонаж, как лауреат Нобелевской премии по химии 1993 года.
Рошель смотрела на своего однокашника такими глазами, словно видела его впервые. Сэнди тем временем мысленно восторгался искусством пластического хирурга. Ни одного шрама, хотя ее сделали моложе лет на двадцать.
А Рошель беззастенчиво лгала, восхищаясь тем, как хорошо он выглядит.
— Сэнди, ты ничуть не изменился. Небось своей магической формулой пользуешься?
Сэнди смущенно потрогал макушку, словно желая закрыть лысину, и подумал: «Ага, вон оно в чем дело. Решила заполучить „Фонтан вечной молодости“. Неужели и впрямь думает, что я дам ей бесплатные образцы?»
— Рошель, — сказал он нарочито льстивым тоном, — как профессионал, могу тебя заверить, что хорошие гены в сто раз лучше всякой медицины. А у тебя с генами полный порядок. У меня такое впечатление, что ты никогда не состаришься.
— Да что ты? — Она улыбнулась. — Ты правда так думаешь?
В душе у Сэнди что-то вспыхнуло. Линия обороны явно ослабевала. Он был так ослеплен этой красотой, что на время забыл, как безжалостно Рошель обошлась когда-то с его отцом. Нет, решил он, несмотря ни на что, он хочет обладать сю.
— У меня идея, — Рошель наклонилась к нему. — Поехали потом ко мне? Выпьем кофе. Ты ведь у меня еще не был?
— Можно сказать, что был. Читал в журнале «Лайф» разворот о тебе. Домик ничего себе.
— Это еще что! А вид какой! — с воодушевлением проговорила она. — Только сначала все-таки давай поговорим о деле.