Как же она хотела услышать эти слова в самом начале их разговора, до того, как их прервали.
А теперь…
– Ты ведь тоже по-прежнему этого хочешь?
Во взгляде Ника было нескрываемое отчаяние, и Британи кивнула. Да, желание ее не изменилось, но изменился план достижения желаемого.
Слова ничего не стоят. Британи давно усвоила эту истину, хотя понимание далось ей нелегко. Вот отец впервые обозвал ее – грязно, непристойно, а потом просил прощения; вот он впервые толкнул ее, и она ударилась о стену, и снова слова извинения; вот он впервые поднял на нее руку, и снова посыпались бессмысленные извинения, но они уже не смогли перебросить мостик через разверзнувшуюся между ними пропасть.
Она убежала в Лондон и начала новую жизнь, а потом вернулась. И по иронии судьбы она никогда не чувствовала себя такой счастливой и спокойной, как в последние несколько недель. И вот снова все разрушено: один мужчина, которому она не верила, все-таки внес смуту в ее душу; другой – вот уже во второй раз отсылает ее от себя.
– Я уезжаю в Лондон.
С лица Ника сошли все краски.
– Когда?
– Завтра.
– А как же твоя работа здесь? Твоя команда? Ты же ведь хотела, чтобы у нас была настоящая семья. Ты же ведь не поверила Дерби…
– Я верю тебе, Ник, но у меня есть обязательства. Я не могу просто так все бросить и уйти. Ты ведь сам бизнесмен, поэтому понимаешь, о чем я говорю.
Британи специально разыграла карту под названием «бизнес», потому что была уверена, что Ник только на нее и купится. Учитывая то, как он преуспел, этот аргумент был для него самым убедительным.
А ведь она без колебаний отказалась бы и от должности исполнительного директора, и от работы, и от Лондона, скажи ей Ник о любви всего несколько часов назад. Теперь же она цинично рассуждала о том, что эти три слова, по сути, ничего не значат. Дела говорят сами за себя и куда громче. И теперь, что бы Ник ни сказал, все будет отравлено сомнениями, которые отец заронил в ее сердце.
Ник обнял Брит за талию и притянул к себе:
– Я люблю тебя, Рыжая. Ты ведь знаешь об этом, да?
Восемнадцатилетняя девчонка в Британи чуть не умерла от счастья, услышав эти слова, но рассудительная, трезвомыслящая двадцативосьмилетняя часть ее существа велела: «Подожди радоваться!»
– Откуда я могу знать, ты ведь впервые произнес эти слова.
Ник вздрогнул, в его глазах отразилась боль, и Британи стало не по себе.
– Суди по поступкам.
– Каким, Ник? Десять лет назад ты предпочел солгать, а не сказать мне правду. Потом решил жениться на мне, чтобы упрочить свое положение в бизнесе…
Ник коснулся ладонью ее щеки, нежно погладил, потом очертил контур ее губ большим пальцем:
– Я доказывал тебе, что наш брак настоящий, каждую ночь, когда сжимал тебя в объятиях. Ты не смеешь отрицать того, что между нами было. И ты не можешь просто так уйти, отказаться от нас, от нашего брака.
– Я и не собираюсь. – Британи отвела взгляд и уставилась на верхнюю пуговицу его рубашки.
– Попробовала бы ты, черт тебя возьми! – Ник выпустил ее из объятий и отступил. Напряжение между ними стало осязаемым.
– Я должна уехать, Ник. Это важно для меня. Что же касается наших отношений, мы выработаем приемлемую…
– Подари мне одну ночь, Брит.
Она подарит ему пятьдесят лет своей жизни, если только сможет доверять снова. Но сейчас Британи не могла отделаться от сомнений и подозрений, не могла довериться Нику, что бы он ни говорил.
Ей нужны время и одиночество. Впрочем, из опыта она знала, что таким образом от мыслей о Нике Манчини все равно не избавиться.
Ник поднял вверх указательный палец:
– Одну, Брит. Одну последнюю ночь вместе, а там… видно будет. Сделаешь это для меня?
С ее губ были готовы сорваться слова отказа – пустые, бессмысленные, неискренние. Слова о том, что ей нужно собираться, закончить дела, попрощаться с командой. Но ничего этого она не успела сказать, потому что помимо воли кивнула в знак согласия:
– Хорошо.
Ник быстро поцеловал Брит и направился к двери.
– Ты не пожалеешь, Рыжая.
Глядя ему вслед, она думала о том, что уже жалеет. И пожалеет еще больше.
Несмотря на огромное желание, Ник не стал тратить время и энергию на то, чтобы проклинать и поносить Дерби Ллойда.
В первый момент, когда он услышал от Брит, что старый негодяй рассказал ей обо всем, то пожалел, что тот не умер. Но потом одернул себя – он и без того испытывал чувство вины, ведь его визит, несомненно, стал причиной удара у Дерби.
И все же Дерби Ллойд – законченный мерзавец. Зачем он разрушил счастье собственной дочери? За что он так не любит Брит?
Какая-то мысль не давала Нику покоя. Засела в сознании, как шип, покалывая и причиняя беспокойство. Что-то связанное со смертью отца, о которой Брит не знала.
Понятное дело, могущественного Дерби Ллойда мало заботила судьба фермера с тростниковой плантации, и он не посчитал нужным сообщить Брит о такой мелочи, как его смерть. Но может, причина неосведомленности Брит совсем в другом?
Она впервые за десять лет вернулась в родной город, так почему же она совсем не общается с отцом, который серьезно болен?
Ник как-то не задумывался об этом, наслаждаясь каждым мгновением, что они проводили с Брит вместе, но теперь…
Что-то тут не так.
Когда Ник попытался расспросить Брит об отце, она лишь сказала, что тот пригрозил не оставить ей ни цента, раз она вышла замуж за Ника. При этих словах она сильно побледнела и поспешила сменить тему. Нику очень хотелось все выяснить, но только не предстоящей ночью. Эта ночь была предназначена совсем для другого.
Оглядев комнату, Ник мысленно взмолился, чтобы его план сработал.
Вспомнит ли она?
Поймет ли?
Да, он признался ей в любви, но этого оказалось недостаточно.
Настало время поступками доказать ей свою любовь. И Ник был не намерен отпускать Брит с мыслью, что их брак – фикция и что он никогда не любил ее.
У Британи было стойкое ощущение дежавю, когда она стояла перед дверью в комнату отца.
Было глупостью приходить сюда, особенно после всего случившегося, но что-то из сказанного Ником не давало ей покоя.
Они говорили о Дерби, и Британи в какой-то момент замолчала, не желая заново обсуждать, что ее отец сказал и сделал, когда Ник приходил к нему.
И вот тогда Ник обронил ту фразу: мол, каким бы негодяем ни был Дерби, он, вероятно, достаточно любил ее, чтобы дать денег на начало новой жизни в Лондоне.