– Не хотела, потому что ее бросили. Я это только теперь понимаю. Или ты считаешь, что ее следовало оставить одну?
– Мне трудно судить. Я бы, наверное, не оставил женщину в такой ситуации, но не хочу, чтобы ты винила себя. Наказав тебя за то, что ты ее покинула, твоя мать сделала свой выбор. Это был ее выбор, а не твой.
– Ты говоришь то же самое, что и психотерапевт, которого отец нанимал для матери. Потом его услуги пригодились и мне, когда матери он уже был не нужен… – Ианта снова повернулась к окну и решила сменить тему разговора: – Твой дом в самом деле выдержит конец света?
Помолчав, Алекс ответил рассеянно, словно обычный вопрос застал его врасплох:
– Д-да, пожалуй.
– Ты часто сюда приезжаешь?
– Почти каждый год.
– Мне кажется, твой дом создал настоящий волшебник.
– По крайней мере, знаменитый в Новой Зеландии архитектор. Его зовут Филип Ангоув. Он живет в великолепном доме в бухте Кайпара. Он строит дома не для всех, только для избранных, и мне повезло, что я оказался в их числе.
– Я его видела. Он с женой однажды обедал в доме отца и мачехи. Филип Ангоув происходит из очень богатой семьи, а его жена Антония появилась неизвестно откуда. Но они выглядят хорошей и счастливой парой. Филип – истинный гений в своем деле. В отличие от других архитекторов он умеет вписать загородный дом в окружающую среду, не пытаясь приукрасить природу или переделать ее на свой лад.
– Ноготки, – смеясь, произнес Алекс.
Соседи Ианты разбили перед коттеджем клумбу и насадили несколько рядов ноготков, которые были совершенно не к месту среди здешней дикой растительности. Ианта улыбнулась:
– Вот именно.
Они некоторое время смотрели на непрекращающийся ливень. Пелена дождя размыла очертания всех предметов за окном, и озеро будто слилось воедино с небом и песчаным берегом.
– Похоже, впереди длинная ночь, – сказал Алекс, – может, желаешь что-нибудь выпить?
– Да, спасибо.
Консидайн усадил ее в кресло за столиком и сварил великолепный кофе, чем удивил свою гостью. Ианта вспомнила, что Грег никогда не умел ничего приготовить. Он был единственным сыном и имел двух старших сестер. Его баловали с самого рождения, да Ианта и сама баловала его. Она впервые спросила себя, продолжала бы она ухаживать за ним или в один прекрасный день ей бы надоела его беспечная уверенность в том, что кто-то всегда должен ему прислуживать. И решила, что с годами становится менее терпимой, раз начинает задавать себе такие вопросы. Ей уже двадцать шесть, а не двадцать один.
Алекс поставил на столик поднос с печеньем и уселся в кресло.
– Напоминает домашнюю выпечку, – сказала Ианта, взяв печенье. – О! Афганское – мое любимое!
– Это Марк испек, – сообщил Алекс, забавляясь ее детским восторгом.
– Очень вкусно, – Ианта взяла еще одно. – Он даст рецепт?
– Конечно. Марк также умеет делать бисквиты, но я их не очень люблю, поэтому он совершенствуется на печенье.
– Я не предполагала, что он еще и повар.
– Ну, обычную еду я и сам могу приготовить, хотя вообще это занятие не для мужчин.
– Почему же? Мой отец иногда готовил не хуже матери. А твой?
– Понятия не имею. Отца убили, когда мне было десять лет.
От этих слов, сказанных как бы между прочим, у Ианты мурашки пробежали по коже.
– Прости, я не знала, – неуверенно произнесла она, – это должно быть ужасно.
– Я боготворил его, и моя мать тоже. Мы жили бедно, но с отцом жизнь казалась радостным праздником.
Ианта в душе усомнилась, что Алекс вырос в бедности, его холодная уверенность в себе, дистанция, которую он держал с остальными, – все это являлось прерогативой богатых или знатных.
– Мать была потрясена смертью отца, – продолжал Алекс, – но нашла в себе силы начать новую жизнь и поставить меня на ноги.
– Она жива?
– Жива и здорова. – Он посмотрел на часы. – Не возражаешь, если я включу телевизор?
– Пожалуйста. Только сначала покажи мне, где я буду спать. Я разберу вещи, а затем могу помочь с ужином.
– О, это было бы замечательно! Из меня на самом деле повар никудышный.
Алекс взял сумки Ианты и проводил ее в комнату, где она однажды спала, а сам вернулся в гостиную. Через некоторое время Ианта присоединилась к нему и поинтересовалась:
– Почему у тебя есть свет, а в других домах его отключили?
– У меня в доме стоит собственный аккумулятор.
Ианта кивнула и молча уставилась на экран телевизора. Синоптики сообщали об усилении циклона, советовали фермерам перевести скот из низин в предгорье и предупреждали жителей севера об опасности выходить на улицу. После прогноза погоды последовал небольшой сюжет о королевской семье. Ианта взяла со столика журнал и начала его лениво листать.
– Тебе надоел телевизор? – спросил Алекс. – Может, выключить?
– Нет. Ты ведь сам хотел смотреть.
– Меня интересуют в основном международные новости.
– Тогда, пожалуйста.
– Тебя, я вижу, нельзя назвать роялисткой.
– Наверное, нет, но мне жалко королевские семьи – что за жизнь они ведут?
– Такую же, как звезды телеэкрана. Тебе это должно быть знакомо. Я полагаю, ты согласилась стать ведущей сериала, чтобы приобрести популярность среди телезрителей.
– Тогда я не думала о популярности, а если и приобрела ее, то отличную от той, что имеют королевские семьи. Даже звезды рока или Голливуда могут скрывать от посторонних глаз свою личную жизнь, если захотят. А королевские семьи рождены для публики, и, желают они этого или нет, у них никто не спрашивает.
– Возможно, если ты родился в этой среде, популярность легче переносится, – предположил Алекс.
Ианта пожала плечами:
– Мне кажется, королевская власть подобна унизительному рабству.
Алекс рассмеялся:
– Сильно сказано. Однако ты явно преувеличиваешь. Или рассуждаешь как женщина, мечтающая стать королевой без всяких на то оснований.
– Я вовсе не завидую, а говорю то, что есть, – возразила Ианта. – Когда я посещала частную школу, со мной училась девушка очень знатного происхождения из какой-то азиатской страны. Она влюбилась в парня, который учился с ее братом в университете. Девушка знала, что ей не разрешат выйти за любимого замуж, так как он незнатного происхождения, и они решили тайно бежать. Ее брат все узнал и сообщил отцу, который тотчас приехал и увез ее домой. Через полгода отец выдал ее замуж за какого-то знатного богача. Я встретила эту девушку два или три года спустя. Если бы ты видел ее! Внешне она была здорова и даже весела – разговаривала и улыбалась, вела себя как нормальный человек, а в глазах ничего, кроме безнадежной пустоты! Трудно представить ситуацию, при которой человек оказался бы в более унизительном положении.