Ох-хо-хо… Сколько же их еще будет?
Сколько вообще может быть красоток, мечтающих определиться “в модели”, покорить конкурсы красоты, сделать карьеру бюстом, задницей и ногами?!
Сергею почему-то представлялось, что их не слишком много, а оказалось – просто тьма. Часа через два он позвонил Кире.
– Привет, – сказала она озабоченно, – пока ничего. Пистолет пока на месте.
Как будто он звонил узнать про пистолет!
– Ты никому ничего не сказала?
– Только Батурину, – призналась она, помедлив.
– Зачем?!
– Сереж, – торопливо перебила она, – ну, правда, это ужасная глупость. Ну, не Батурин это! Я точно знаю. Особенно после вчерашнего!
– При чем здесь вчерашнее?!
– Как при чем?!
– Он может быть профессионалом в… области ведения антитеррористических операций и при этом застрелить Костика.
– Переодевшись Валентиной, – подсказала Кира, прикрыв трубку ладонью.
Сергей промолчал. Батурин, переодетый Валентиной, выглядел не слишком убедительно.
– А ты, – через некоторое время спросила Кира, – нашел что-нибудь?
– Пока нет, но ищу.
– Сереж, мне кажется, что у нас ничего не выйдет, – выпалила Кира. – С чего ты взял, что он… клюнет?
– Вот увидишь.
– Давай лучше Гальцеву все расскажем.
– Я расскажу. Только не все, а то, что ему нужно знать. Он должен нам помочь. Все получится, Кира.
Она всегда ему верила, это уж точно. Он пессимист и паникер, но, когда говорит “все будет хорошо”, этому можно безоговорочно верить, и это столь же надежно, как курс доллара по отношению к евро.
Больше говорить было нечего, но Сергею очень не хотелось с ней прощаться, будто с ней все еще что-то могло случиться в ту же секунду, как только он положит трубку и перестанет контролировать ее.
– Валентину я отпущу, – сказал он, – как договаривались.
– Пока, – попрощалась она.
Вчера он так и не спросил у нее, что будет дальше, потому что вчера об этом невозможно было спрашивать, а сегодня этот вопрос замучил его.
Он походил по квартире – и это было очень странно.
Его собственная квартира – вон даже планка над холодильником висит так, как он прибил ее, когда он еще все прибивал, и приклеивал, и отпиливал сам, и не было денег на “специально обученных людей” – осталась точно такой же, какой была, когда он уходил из нее. А он сам, Сергей Литвинов, отвык, забыл, как забывается дом после долгой командировки, и так радостно и весело его вспоминать – его особенности, чудачества, мелочи, вроде той, что свет в ванной включается только со второго раза, и сколько бы ни менялись выключатели и провода, с первого раза включить его не удавалось.
Сергей вернулся за компьютер, некоторое время прилежно и с новыми силами изучал лица и бюсты и не поверил своим глазам, когда нашел.
Нашел. Точно нашел.
Он посмотрел дату. Все правильно. Дата тоже совпадала.
Красотка из компьютера только подтвердила то, о чем он догадывался, но зато теперь у него не было никаких сомнений.
Он открыл подряд несколько файлов, прочитал и пустил на печать.
Значит, все дело не в разговоре на лестничной клетке, а в пакете, упавшем с вешалки.
Аи да Аллочка Зубова! Аи да молодец!
Аллочка пробралась по тесному коридору, среди каких-то ящиков и стульев, к единственному окну, залитому дождем и давнишней побелкой. Верочка Лещенко оглянулась на нее.
– Везучая, – сказала Верочка с завистью, – в такую переделку вчера попала, да еще с начальниками! Ты теперь у нас новая звезда. Может, фамилии перестанешь путать и города станешь правильно называть.
– Я ничего не путала и называла правильно, – возразила Аллочка.
– Слушай, а правда, что Батурин всех террористов перестрелял, а одному горло перерезал?
– Не всех, – буркнула Аллочка.
– Как тебе повезло! – выдохнула Верочка. – Вот как бывает! Стараешься, стараешься, а повезет…
– Меня вчера чуть не убили! – крикнула Аллочка неожиданно даже для себя. – Сегодня меня могло бы уже не быть! Если бы не Батурин!
– Ну, не убили же, – заметила рассудительная Верочка. – Зато теперь все у твоих ног. Героиня. Даже Батурин пялится. Я заметила. Смотрит и смотрит. Или у вас на почве стресса был секс?
Аллочка отвернулась.
Не было у них с Батуриным никакого секса.
Была у них необыкновенная любовь, та самая, что дается раз в жизни, по собственной Аллочкиной теории. И утро было необыкновенное. И он не стал просить ее высадить его из машины “на углу”, мужественно доехал с ней до толпы сотрудников на стоянке, странно, что Верочка ничего об этом не слышала.
Теперь самое главное – не упустить его вечером, заманить к себе. Если она его не упустит, станет приучать постепенно, может быть, в конце концов и приучит.
Но пока нужно выяснить еще одно обстоятельство.
– Слушай, – сказала Аллочка, – все говорят, чти Кира… что с Кирой что-то… ты не слышала?
– Ой, ну конечно, слышала! – фыркнула Верочка. – Ничего такого. Кира сама дура. Рассказала Магде, она же с ней дружит, а Магда всем остальным! Пистолетик-то у нее! Из которого Костика прикончили.
– У Магды? – зачем-то спросила Аллочка, хотя все прекрасно поняла, и Верочка посмотрела на нее как на ненормальную.
– У Киры! Она, конечно, сказала, что ей его подбросили, но кто этому поверит?! И милиция куда-то запропала. Она пистолет выбросит по дороге в Яузу, и привет. Не будет никакого правосудия.
– Значит, все-таки Кира, – под нос себе пробормотала потрясенная Аллочка, – все-таки она…
– А я сразу знала, что она! – заявила Верочка. – Я бы на ее месте из этого пистолета сама застрелилась, честное слово, а она… Льдина.
Когда вчера Кира волокла Аллочку за гардеробную стойку, она не была льдиной. Она вполне могла ее бросить, но не бросила, тащила, прикрывала, а теперь самоуверенная Верочка говорит, что она льдина!
– Посмотрим, – пробормотала Аллочка и поправила на носу стильные очки.
– Что посмотрим-то?
Но она уже уходила по темному коридору, пробиралась среди стульев и вешалок, грациозная, как молодая лошадка.