— Егор Степанович, — начала она, поднимая взгляд от узла его галстука до очков, — мне очень неловко, что я заставляю вас терять время, да еще в конце рабочего дня… — Она приостановилась, давая ему возможность воскликнуть “ничего-ничего!”, но он молчал, ничем ей не помогая. — Но для меня это очень важно.
“Да ему-то что за дело, важно это для тебя или нет, — быстро пронеслось в ее голове, — давай говори, что хотела, и выметайся из его машины, быстро!”
— Мое начальство очень недовольно тем, что я так и не смогла уговорить вас на… сотрудничество с нами. Я пыталась убедить всех, что это ваша принципиальная позиция, но… все равно лучше было бы интервью, а не позиция… — Она храбро улыбнулась, чувствуя, что ее затея, казавшаяся такой замечательно логичной и легко выполнимой, с треском проваливается и вот-вот провалится совсем.
Почему она решила, что этот человек, высокомерный, как английский принц в гостях у вождя зулусов, изучающий ее с таким брезгливым, но привычно-вежливым интересом, будет в чем-то ей содействовать? С чего она взяла?!
— Прошу прошения, — сказал вдруг английский принц, — но я что-то никак не могу уловить суть проблемы.
Лидия залилась краской так, что ей показалось, что весь салон осветился ровным красным светом.
Господи боже мой, как неловко, как унизительно… Спина моментально взмокла, шарф стал колоть шею, и лоб, наверное, блестит лихорадочным блеском, и Шубин, конечно же, заметил ее глупое смятение и то, что она совершенно не готова к разговору. Вот тебе и журналистский профессионализм!..
“Быстро и четко скажи ему то, что тебе надо, сделай непроницаемое лицо, выслушай отказ, поблагодари и выйди из его машины”.
— Егор Степанович, мой шеф, Леонтьев Игорь Владимирович, отстранил меня от этого интервью. Он решил, что сам попытается поговорить с Тимофеем Ильичом, пусть даже не сейчас, а когда вы дадите нам… разрешение. А говорить должна я. Это мое интервью, я целый месяц готовилась, для меня это очень важно. Это… шанс перейти в другую профессиональную категорию.
Ну вот. Самое страшное она сказала. — Понятно. — Егор подавил желание рассмеяться:
Девчонка выскочила ему наперерез из кустов исключительно для того, чтобы в каком-то неопределенном будущем заполучить интервью с важным человеком. Для этого ей надо убрать с дороги собственного шефа и сделать это с помощью Егора Шубина.
Ход конем.
Белые начинают и выигрывают.
Кто сказал, что проституция — древнейшая профессия? Журналистика куда древнее и продажнее! Проститутки, по крайней мере, не делают вид, что они чисты и неподкупны. А журналисты делают. Да еще лезут друг на друга, пихаются, жалят, как раздраженные скорпионы, — и все для того, чтобы продаться подороже.
Он как-то моментально и очень сильно рассердился. Такое с ним редко случалось.
— Боюсь, что ничем не смогу вам помочь. — Егор раздавил в пепельнице сигарету. — Вопрос о том, кто именно будет интервьюировать Тимофея Ильича, решается вовсе не на моем уровне. Позвоните дежурному в пресс-службу, вам там все объяснят.
Ему было почему-то обидно, что эта девица с ее теплым коньячным голосом и интеллигентным тонким лицом оказалась таким же скорпионом, как и все ее сородичи по профессии.
— Егор Степанович…
— Мне больше нечего вам сказать. Простите, я должен ехать.
— Да-да, — пробормотала совершенно уничтоженная Лидия. — Конечно.
Пошарив рукой по кожаной обивке, она нащупала холодную металлическую ручку, надавила — Шубин не сделал ни одного движения, чтобы помочь ей, только смотрел с внимательным презрением, — выбралась на улицу, как-то ужасно неловко, задом, попятилась, бормоча ненужные прощальные слова, отступила в снег, чуть не упала и захлопнула наконец дверь.
Джип постоял еще секунду, как будто подготавливаясь к прыжку, и вдруг рванул с места так, что из-под колес ударил веер слежавшегося снега. В конце короткой аллеи он затормозил, злыми красными искрами полыхнули и погасли тормозные огни, и джип пропал из глаз. Лидия перевела дух.
Потом она выбралась из сугроба, с преувеличенной старательностью потопала ботинками по сухому асфальту, достала сигарету и закурила, стараясь принять независимый вид.
“Господи, как он все неправильно понял! Да это не он понял, а ты ему так все объяснила, идиотка! Впрочем, сожалеть теперь не о чем. Мосты сожжены, и интервью с Кольцовым мне не угрожает. По крайней мере, пока у него работает Егор Шубин”.
Да, отличный был план, что и говорить. Отличный, продуманный до мелочей, способствующий дальнейшим карьерным взлетам.
Лидия сердито засмеялась.
“Хорошо, если он вообще не перекроет нашей газете доступ к своему шефу. Вот чего ты добилась, идиотка чертова!”
Нужно срочно позвонить Леонтьеву и во избежание дальнейших недоразумений растолковать ему, какие героические усилия она предприняла, чтобы добиться разрешения на интервью.
Чтоб он разбился на своем джипе, этот проклятый Шубин! Желательно немедленно и насмерть!
* * *
— Столик заказан? — До отвращения вежливый молодой мужчина с необыкновенной прической — волосок к волоску, зализанные назад, — поджидал, пока она спрячет в портфель номерок, полученный в обмен на шубу.
— Да, — храбро ответила Лидия. — Меня зовут Лидия Шевелева.
Молодой человек молниеносно, как фокусник, достал из воздуха какой-то список, пробежал по нему глазами, улыбнулся еще слаще и гостеприимно распахнул дверь во внутреннее помещение.
— Проходите, пожалуйста!
На Лидию надвинулся гул голосов, плотное облако табачного дыма и характерный звук поедаемой пищи, свойственный только тесным и многолюдным ресторанчикам.
— Сюда, сюда! — приговаривал молодой человек заботливо, оглядываясь на Лидию, которая осторожно пробиралась следом. — Вот здесь. — Он отодвинул ее стул, суетливо зажег свечку, что-то передвинул на довольно чистой скатерти, улучшая декорацию, и выложил перед ней папку с меню и еще одну, очень толстую, “карту вин”.
— К вам кто-нибудь присоединится?
Лидия подняла на него глаза. Она нервничала и старалась, чтобы это было не слишком заметно.
— Я еще не знаю, — сказала она, стараясь говорить как можно более уверенно. — Но себе я закажу сейчас.
— Конечно, конечно, — пропел молодой человек и поспешно отошел, как бы опасаясь, что его ничтожная персона помешает Лидии заказать то, что ей хочется.
Проводив его глазами, она с облегчением вздохнула, закурила и оглянулась по сторонам.