— Тю! — фыркнула Нина. — Молодец. Хорошо придумала. Правильно.
Лидия поднялась из скрипучего старого кресла, раздраженно пнула ногой портфель, попавшийся ей по дороге, и плеснула кофе в кружку “Я люблю чай”.
— Кстати, написано неплохо, — заметил Смирнов. — Живенько так, и за душу берет, и сразу понятно, какая первостатейная сволочь этот твой Шубин.
— Вовсе я и не хотела писать, что он первостатейная сволочь! — обозлилась Лидия. — Я старалась соблюдать и соблюла максимум объективности.
— Не знаю, что уж ты там старалась сделать, но Шубин у тебя получился ну просто плакатный враг народа. Правда. — Саша вылил в свою кружку остатки кофе и даже потряс кофейником, словно выжимая из него все, до последней капли. — Чертов снег. Идет и идет. Я сегодня на работу два часа пилил. Думал, с ума сойду. Кстати, братва, вы слыхали новую феню на “Русском радио”?
— А где теперь все эти материалы, Лидия? — спросила Нина задумчиво. — Их, наверное, дома держать опасно…
— У Леонтьева, — ответила Лидия мрачно. — Испортили настроение и радуетесь, сволочи.
— Кто сволочи? — спросил, появляясь на пороге, основной Лидии конкурент Гришка Распутин. — Ты о ком, любовь моя?
— О коллегах, — пояснила Лидия. — Они как раз учат меня жить.
Гришка закатил глаза, как бы давая всем понять, что такую умницу и красавицу, как Лидия, никто не смеет учить жить, по крайней мере, в его, Тришкином, присутствии.
— Я пришел тебя поздравить, — объявил он нежно. — Отличная статья. Статья вполне большой девочки, которая полностью отдает себе отчет в том, что она делает, и умеет раздобыть самую хитовую информацию.
Лидия насторожилась, а Гришка продолжай соловьиные трели и рулады:
— Мне Леонтьев еще вчера макет показал, — сообщил он доверительно. Обойденный вниманием начальства, Стас Смирнов поморщился, но промолчал. — И знаешь, я сначала на него обиделся, что он весь материал тебе отдал, а потом решил, что это правильно, особенно когда статью просмотрел.
— Особенно учитывая то, что компромат предложили именно мне, — уточнила Лидия на всякий случай, — а я его предложила Леонтьеву.
— Вот именно! — согласился Гришка, которого было не так-то просто сбить с толку. — Ты молодец, любовь моя, тебя ждет великая карьера и Пулитцеровская премия в недалеком будущем.
Все это было бы просто прекрасно, если бы эти слова произносил не Гриша Распутин, а кто-нибудь другой. Гришка сейчас должен быть обиженным и надутым, в конце концов, именно он — гордость редакции, а вовсе не Лидия Шевелева, которая в одночасье прославилась из-за материала, который вполне мог написать и Гришка, и то, что он был предложен именно Лидии, на самом деле не имело почти никакого значения.
Странно. Непонятно. Чему он радуется? Или играет? А если играет, то зачем?
Лидию почти не огорчили вялые нападки коллег, но Гришкина чистая радость почему-то показалась подозрительной и неуместной. С Игорем поговорить, что ли?
— Спасибо тебе за хорошие слова, Гриш. — Она сказала это совершенно спокойно и даже радостно. — И вам также! — Это было заявлено более язвительно и относилось к остальной компании. — Пойду навещу начальство. Вдруг оно тоже жаждет дать мне ценные указания или посулить Пулитцеровскую премию?..
— Лидочка! — окликнули ее, едва она вышла в коридор.
Секретарь редакции Тамара Петровна приближалась к ней со стороны туалета, держа в одной руке несколько мокрых кружек, нанизанных на толстые пальчики, а в другой не слишком чистую пластмассовую бутылку, наполненную водой, из которой она поливала цветы.
Лидия притормозила и изобразила на лице величайшее внимание и радушие.
Тамара Петровна была оплотом редакционной жизни, проработав на одном и том же месте лет тридцать. Менялись названия газет и сами газеты, уходили в прошлое, то есть на пенсию, и в будущее, то есть на постоянную работу за границу, главные редактора, менялись типографии, направления, авторы, лишь Тамара Петровна оставалась неизменной. Казалось, что если она однажды утром не выйдет на работу, то это будет означать, что к обеду следует ожидать конца света. Нынешний главный редактор, тридцатилетний, рафинированный, знаменитый, предпочитавший пиджаки “Хьюго Босс”, итальянский капуччино и швейцарские горнолыжные курорты, наверное, просто упал бы замертво, если бы, приехав на работу, не обнаружил в собственной приемной Тамару Петровну, внушительную, как волжский баркас, в облаке табачного дыма и в окружении бесчисленных телефонов и кофейных чашек. Никому даже в голову не приходило сменить Тамару Петровну на юную красавицу с волшебным голоском и волосами до попы.
— Ты спешишь? — спросила Тамара Петровна Лидию. У нее был прокуренный бас Фаины Раневской, длинный ехидный нос и прическа валиком.
— Нет, что вы, Тамара Петровна! — Как она могла сказать, что спешит, если секретарь выразила желание с ней поболтать!
— Я знаю, что ты всегда спешишь, — заявила та безапелляционно. — Не нужно врать. Врать нехорошо.
Лидия улыбнулась.
— Я просто хотела тебе сказать, что сегодня с нашими телефонами происходит настоящая истерика. И все из-за тебя. Откуда только не звонили — даже из Министерства юстиции. Сергей Витальевич все утро только и делал, что отвечал на звонки.
— Это хорошо или плохо? — спросила Лидия с тревогой. Тамара Петровна пожала необъятными плечами и сказала, заговорщицки приближая свой нос к Лидиному плечу:
— Было бы плохо, тебя бы уже вызвали, наверное. А статью я прочитала.
— И как вам она, Тамара Петровна?
— Смело написано, — оценила та. — Очень даже смело.
Лидия не поняла, похвала это или наоборот.
— А главный ничего не говорил?
— А что главный? Главный свое дело сделал, разрешение на публикацию Леонтьеву дал, так что теперь остается только…
Дверь на лестничную клетку, мимо которой они проходили, неожиданно отлетела в сторону, как будто кто-то собирался вышибить ее, но в последнюю секунду удержался, со всего размаха ударилась о стену, осыпая на пол тонкие хлопья штукатурки, и в коридор ворвался какой-то высокий человек в развевающемся черном пальто, похожий на графа Дракулу.
— Господи Иисусе! — пробормотала рядом Тамара Петровна. — Это еще что такое?
Лидия смотрела с интересом. Совершенно черные и как будто мертвые глаза уперлись ей в лицо, и она попятилась, все еще не понимая, что происходит.
В один громадный шаг Дракула приблизился к ней, сгреб в кулаки ее пиджак — затрещали швы, поскакали по полу пуговицы — и поволок за собой на лестничную клетку. Лидия хрипела и не успевала переставлять ноги, они волочились сзади, как чужие.