– Так он что – воевал? – удивленно обернулся Невский на тупо сидящего на ступеньках мужика. Трудно было поверить, что это пугало когда-то тоже держало в руках боевое оружие и носило погоны.
– Пять лет под пулями, – угрюмо кивнул Финик. – Сначала в восьмидесятом, сразу после свадьбы с Катериной, на срочную попал. Прям из института. Что-то там не срослось у него. Затем сам на прапора остался. А в восемьдесят пятом в плен попал. Провел у «духов» всего сутки, затем наши кишлак с боем взяли. Но этого хватило. Живого места на теле не было, весь изрезанный, переломанный. Вернулся на гражданку после госпиталя совсем без башни – и сразу запил по-черному. Хорошо, пенсию грошовую как инвалиду дали. Хоть на хлеб.
– Ясно. А я, прикинь, захожу – а он мне навстречу, ширинку застегивает. И лужа растекается… Меня аж переклинило. Я говорю – вытирай, а он быкует. Вот и пришлось…
– Не пересказывай, дальше я видел, – кивнул Хиляйнен. Прищурился: – В Риге вашей независимой поди по подъездам не отливают, как у нас, варваров?
– Подкалываешь? Так зря. Пока «гансы» знаменами на улицах размахивали и военные билеты публично сжигали, я, знаешь ли, сопки заполярные каблуками полировал. И…– Ладно, не обижайся, – Хиляйнен примирительно толкнул Невского кулаком в плечо. – Ты же мне – как младший брат. Это я так, сморозил. К слову пришлось. Мне по фигу. Пусть ваши долбаные прибалты живут отдельно, если хотят. Никто в России плакать не будет. Сам-то как дальше жить думаешь?
В Латвию вернешься или, может, у нас, дома, останешься?
– Не можешь ты без подъ…к, верно? – покачал головой Влад. – Тебе еще раз повторить? Я – русский!
– Ты, это, так сильно не напрягайся. Легче войдет, – улыбнулся Финик. – О другом думай, брат славянин. Наталья Львовна совсем плоха. А близкой родни, кроме вас с матерью, у нее нет. Если не ошибаюсь.
– Ты о чем? – насторожился Невский, догадываясь, куда клонит приятель.
– О том! Мозгой шевели, морпех! Квартира в Питере, пусть и однокомнатная в «хрущобе», на дороге не валяется! Мне столько до пенсии не заработать. А очереди ждать, похоже, уже бесполезно. Придется впятером в двух комнатах корячиться. С родителями, сестрой и ее муженьком. А когда они спиногрыза родят – вообще будет труба. Знаешь, где я сейчас сплю? На кухне. Там у меня кресло раскладное. Между столом и газовой плитой. Дожил, бля.
– Я о наследстве конкретно не думал, – бросил Влад. – Как-то в падлу при живом человеке…
– Самое время, – цинично заметил Хиляйнен. – И не стоит этого стесняться. Жизнь есть жизнь. Твоя бабулька с новоселья здесь прожила, больше тридцати лет. Так, по моему разумению, лучше квартира внуку родному достанется, чем чужому дяде, вовремя сунувшему взятку. Разве не так? К тому же ситуация с Прибалтикой… И вдруг у тебя появляется такой козырный шанс зацепиться в Питере! Второго не будет!
– Да понял я, понял, – отвел взгляд Невский. – Просто… все так неожиданно. О том, что у бабушки рак, мы с мамой только вчера узнали. Накануне в Ригу тетя Света позвонила… Мама хотела сама приехать, да на работе не отпустили. Так что я в любом случае здесь недельку побуду. Потом в Ригу нужно будет смотаться. Паспорт в военкомате забрать. Куда я без паспорта? К тому же, может, ты зря торопишься. Может, все и обойдется…
– Ну, как знаешь, – буркнул Финик, вытряхивая из пачки папиросу. – Будет желание – обращайся. Помогу с документами. Сам, когда жареный петух клюнет, запаришься по конторам ходить.
– В смысле? – не понял Влад.
– В самом прямом, – хмыкнул Витька. – Я, знаешь ли, мент. Для кого-то – мусор. Для кого-то – товарищ лейтенант.
– Тоже новость. И давно? – поднял бровь Невский. Было чему удивиться. Мало кто мог подумать, что такой хулиган, как Хиляйнен, едва ли не главным девизом которого было «менты – козлы», вдруг пойдет служить в МВД.
– А с тех пор, как школу милиции закончил, – сообщил Финик. – Сейчас в Красном Селе штаны протираю. На должности опера. Так что кое-какие связи и в жилконторе, и в паспортном столе есть. Чем могу – помогу. Тебе, как другу детства, почти бесплатно. За пару пузырей счастья, три корочки хлеба и поболтать, – улыбнулся Витька и снова хлопнул Невского по плечу.
– Договорились, – в ответ Влад тоже легонько ткнул Финика. Оглянулся, услышав за спиной матюги и возню.
Поняв, что экзекуция отменяется, бывший прапоршик поднялся на ноги, поднял с пола мокрую от мочи куртку и, по-стариковски шаркая ногами, направился вверх по лестнице, домой. В груди Невского что-то больно сжалось… От ненависти к опустившемуся ниже плинтуса человеку не осталось даже следа. Что же ты творишь со своими солдатами, великая страна? Бросила парня в мясорубку чужой войны, пережевала, искалечила да и выплюнула на помойку…
А ведь на его месте запросто мог быть ты, Невский, забрось тебя судьба не на тихий север, а на раскаленный от гражданской войны юг. Как два пальца…
Влад стиснул челюсти. По лицу его пробежала судорога. Кулаки сжались.
– Оставь его, пусть сваливает, – окликнул Витька, истолковав мимику друга по-своему. Взглянув на часы, Хиляйнен заторопился:
– Все! У меня цейтнот. Иди к графине своей. Ждет, поди. Поцелуй в щечку, домой звякни, мол, добрался нормально. А я быстренько смотаюсь в интересное место – получу должок с кооперативщика одного – и часа через два зайду. С пакетиком, где будет и сладко булькать, и вкусно пахнуть. Надо же отметить твой дембель! Как считаешь, земноводный?
– Вообще-то я не бухаю, – признался Влад. Однако, заметив, как моментально и непонимающе напряглось лицо старого друга, только что добровольно предложившего помощь в оформлении документов на грядущее наследство, торопливо добавил:
– Но сегодня… так уж и быть… пять лет, как-никак. В качестве исключения!
– Вот и ладушки. Жди, я скоро! – довольно ощерился воспрявший духом Финик и, развернувшись, быстро пошел наискосок через двор. А Невский, переступив мокрое пятно в подъезде, поднялся по ступенькам, слыша, как где-то выше царапает подошвами по лестнице Ванька-«афганец», остановился у квартиры номер два, переложил «дипломат» в другую руку и надавил на кнопку звонка – ту же самую, синюю, подпаленную спичкой… Запоздало сообразив, что больная бабушка, возможно, лежит в постели и не сможет подойти к двери. Что тогда делать? Ключей у Влада не было. Одна надежда на ухаживающую за старушкой сердобольную соседку тетю Свету, живущую в квартире напротив. У нее обязательно должны быть запасные ключи. Не успел Влад подумать об этом, как за дверью послышались мягкие шаги, слишком быстрые для того, чтобы принадлежать восьмидесятилетней бабушке, кто-то остановился, прильнув к «глазку», а затем осторожный и на удивление молодой женский голос спросил:
– Кто там?
– Это Владислав, – представился Невский. – Внук Натальи Львовны.
– Подождите секундочку, – ответили после некоторой паузы; затем послышался звук удаляющихся шагов. Влад уже не сомневался: находящаяся в квартире незнакомка – точно не тетя Света – слышала его имя впервые и отошла для того, чтобы уточнить у лежащей бабушки насчет внука. Невский прождал снаружи минуты две-три и, терзаемый странными чувствами и мыслями, уже собирался снова звонить, более требовательно, но шаги послышались вновь, щелкнул, открываясь, сначала один замок, затем другой, и дверь распахнулась.